Чужая кровь

Асгардские боги. Тор и Локи.

Пусть Локи в первый раз никто и в глаза не видел, но голос-то на записи остался!

Пирс млел, в сотый раз просматривая волнующий момент исчезновения Тора из-под стражи, одобрительно ворча и довольно напевая под нос. К его огромному сожалению, записей второго акта противостояния асгардцев и Щита не было, так же как и момента похищения возле «Ла Скала». Только описания очевидцев — и все. Александру было плевать, каким образом так сложилось, но, к его негодованию, приходилось довольствоваться малым.

Остановив запись, он еще раз полюбовался Тором. Здоровенный голубоглазый блондин, олицетворение идеала красоты и мужественности древних скандинавов. Пирс умирал от желания познакомиться с этим идеалом поближе, войти в доверие и поставить служить под своим мудрым руководством на благо светлого будущего вполне определенной группы людей.

Такая мощь! Такая власть! Такие знания…

В семидесятых проводили эксперименты с какими-то древними наследиями викингов, артефактами, кого-то пытались вызывать… Срочно требовалось освежить память. Отдав распоряжение секретарю, Пирс еще раз запустил запись, вслушиваясь в мягкий, с вкрадчивыми нотками, голос.

Локи. Бог огня и крайне жестоких шуток. Он нужен им… Позарез.

Вздохнув, Александр откинулся на упругую спинку офисного кресла, раздумывая, как же так извернуться и заполучить себе это сокровище. Им нужен Отец Чудовищ… И нужен прямо сейчас.

Но прежде чем лезть на рожон, надо освежить память и собрать информацию.

***

Прошлое

— К ноге.

Люк слегка наклонил голову, рассматривая ковыляющее к нему на тонких, разъезжающихся по полу конечностях существо. Мелкое. Тощее. Голодное и холодное. Оно ковыляло, падало, снова поднималось, но упорно ползло к цели, скуля и роняя слюни.

Добравшись до сапога ситха, существо заскулило еще громче и жалобней, припадая на почти лысое брюхо, выворачивая шею в ритуальном жесте покорности. Люк уронил в плоскую вазу огрызок яблока, неторопливо вытер липкие от сока пальцы влажной льняной салфеткой, наклонился и молниеносным движением ухватил уродца за горло. Сдавил, не обращая внимания на скулеж и слезы.

— Брат! — не выдержал Тор, с каким-то брезгливо-жалостливым видом созерцавший эту дикую сцену, и тут же заткнулся от полоснувшего по нему бритвенно-острого взгляда.

Люк разжал хватку, лениво потрепал существо по голове, взъерошив то ли короткие волосы, то ли длинный мех. Уродец, пища и скуля, принялся обтираться об сапог, пытаясь лизать длинным влажным языком руку ситха.

— Великий Иггдрасиль! — шумно выдохнул ас, заворочавшись в кресле, и живой трофей, вытащенный из дома колдуна, поджал уши, упав, нервно пытаясь заползти под кресло, в котором развалился Локи. Ему это удалось, и теперь на сапоге ситха оседало испуганное дыхание еле живого существа. — Вот зачем оно тебе?

— Чтоб было, — лениво пояснил Люк, шевеля пальцами, которые пытался благодарно лизать уродец.

Тор скривился.

— Может… — неуверенно предложил он. — Его…

— Нет, — отрезал Люк. — Никаких «может». Это мой трофей, и к нему и пальцем никто, кроме меня, не прикоснется. Тебе ясно, брат?

— Более чем, — проворчал Тор. Хлебнув вина для храбрости, он немного наклонился, вглядываясь в странное создание. — И что это вообще такое?

— Оборотень, — лаконично пояснил Люк. Тор выпучил глаза.

— Это?!

— Это, это, — покивал ситх.

Тор наклонился еще ниже, едва не падая с кресла, пытаясь соотнести то, что он видит, с тем, что он слышал про этих созданий. Мелкое. Тощее. Похожее на ребенка лет трех, не больше, но очень уродливого. Вывернутые, как у волка, ноги… Или задние лапы? Руки с когтями на коротких скрюченных пальцах. Шерсть по всему телу, выглядящая так, словно ее долго и упорно жрал целый выводок моли, а потом остатки добил стригущий лишай. Куцый хвостик, торчащий под странным углом, видимо, сломанный. Вытянутое рыло вместо лица. Падающие, как у щенят, уши, расположенные выше, чем у асов и етунов, но ниже, чем у животных.

Нечто выглядело настолько жалко и отвратительно, что Тор и представить не мог, что вот это — оборотень. Самый настоящий ульфхеднар. Не берсерк, это точно, нет в нем медвежьей основательности, да и не похож.

Подобрав челюсть, Тор отставил кубок, встал и шагнул ближе, протягивая руку. Оборотень щелкнул челюстями и попытался зарычать, трясясь от ясно ощутимого Люком ужаса. Ситх потрепал ходячее или, вернее, ползучее несчастье по холке, успокаивая.

— Тор, сядь, будь любезен, — недовольно нахмурился ситх. — Я не хочу, чтобы он мне тут лужу сделал.

— Но… — промямлил Одинсон, замирая. — Я только…

— Насмотришься, когда я его в порядок приведу, — хмыкнул Люк, покосившись вниз. Щенок тяжело дышал, прижавшись к его сапогу, еле слышно поскуливал, и в мутных полуслепых глазах создания не было ни крупицы разума. Только самые примитивные инстинкты.

Люк еще раз покосился на страшилку. М-да. Что тут еще сказать. Повезло чудику. Мало того, что не сдох под ножом старика, не околел от голода и холода, так еще и попал в радиус действия темного ритуала, прошедшегося по ослабленному разуму, как лавина по склону горы. Начисто все снесло.

Ситх не испытывал по этому поводу абсолютно никаких чувств, ничего похожего на вину и раскаяние. Ребенок, вернее, щенок оборотня, получеловек-полузверь, непонятным образом попавший в лапы колдуна, получил шанс выжить. Раз смог все случившееся перенести, значит, Сила с ним. Значит, так тому и быть. Люк к своим трофеям всегда относился с любовью и заботой.

Ну а то, что последние мозги у звереныша отшибло — не беда.

На чистом листе писать всегда легче.

Фенриром, как решил назвать питомца Люк, он занимался единолично. Выкупал, вычесал редкую шерстку, накормил и напоил. Обожравшийся от радости щенок свалился на толстую мягкую подстилку, постанывая во сне, а ситх приступил к изучению трофея.

Ульфхеднар оказался еле живым. Неизвестно, откуда он взялся у сейдмана и что колдун с ним делал, но щенок был крайне истощенным и совершенно безмозглым. Совсем. С виду он был примерно лет трех — для оборотня, который наполовину животное, это означает, что его можно сравнить с человеческим ребенком шести лет. То есть самостоятельный, хорошо разговаривающий, привыкший подчиняться в стае, охотиться на мелкую добычу, а если понадобится — то и обиходить себя.

Здесь этого видно не было. Щенок мог только скулить, рычать и тявкать, выпрашивать защиту, подчиняясь инстинктам, и еле ползать от истощения.

Проверив его еще раз для верности, Люк только скривился: не стать найденышу нормальным оборотнем. Человеческая, разумная часть сдохла окончательно, и теперь он не сможет даже нормально оборачиваться. Единственный путь — стать животным. Полностью. Следует окончательно пробудить в нем инстинкты и только потом начать формировать разум.

Это будет долгий процесс, но постепенно Фенрир поумнеет.

Вот только человеком ему не быть уже никогда. Тут уж и сейдман постарался, ну а Люк своим ритуалом щенка окончательно добил — Тьма не терпит слабых и просто выжигает и уничтожает сломанное. Пожав плечами, Люк накрыл дергающего левой задней лапой щенка одеялом и пошел в кабинет: надо было как следует подумать над тем, каким именно он хочет видеть первое сотворенное в этом мире ситхское отродье.

И что для этого надо сделать.

А сделать предстояло многое. Люк прекрасно знал, что такое Силовая Ковка в применении к неживым и живым объектам, еще он отлично знал теорию Алхимии — вот только до практики у него не доходило. Да, пару раз он предпринимал опыты, но, зная принцип изменений Силой, можно было дальше не слишком утруждаться. Вся соль данного раздела Ковки, плавно переходящего в Алхимию Живого, состояла в том, что не обязательно было знать анатомию, принципы мутаций и прочие умные вещи. Да, эти знания не мешали, но не являлись главным.