Страница 2 из 112
— Я не виноват! — вскинулся блондин. Тихий смех заполнил комнату. Застывшие, словно мошкара в янтаре, люди, жадно слушали — единственное, что им оставалось. Коулсон осторожно тронул пальцем стекло — нет, не показалось. Палец спружинил, словно зеркальное окно, через которое агент наблюдал за блондином, было затянуто упругой толстой пленкой.
Фил потрогал стены, задумчиво кивнув. Они тоже. Невидимый собеседник Тора — если это истинное имя — все предусмотрел. Энергетический щит, или что это было, затянул все поверхности изнутри.
— Разумеется, ты не виноват, — в бархатном голосе с непонятным акцентом, отличающемся, кстати, от акцента Тора, звучала неприкрытая ирония. — Оно все само!
— Именно! — горячо поддержал сказанное блондин.
— Тьма великая и бездонная! — Коулсон мог поклясться, что невидимка закатил глаза. — И почему это звучит так знакомо!
Послышался еще один вздох, и голос резко приобрел деловые интонации:
— Что ж. Ты должен мне, Тор. Год.
— Но… — заикнулся было блондин, бледнея, — я не это имел…
— Меня не интересует, — по стенам пополз иней, температура стремительно начала падать, — кого или что ты имел. И сколько раз. Твоя личная жизнь — это твоя личная жизнь. Год. Ты согласен?
— Да, — тяжело вздохнул блондин, сдаваясь.
— Чудно, — от тихого шепота у присутствующих волосы встали дыбом, — тогда пора покинуть эту юдоль скорби и перестать мешать сим достойным людям работать.
— А?.. — вскинулся Тор. Невидимка хмыкнул:
— Твой молоток я тоже забрал.
— Но… — неожиданно озадаченно нахмурился Тор, получив в ответ преувеличенно тяжкий вздох.
— У меня свои способы, брат.
Блондин исчез, и всё, висящее в воздухе, упало на пол. Рухнула дверь. Люди, застывшие посреди движения и теперь вновь получившие свободу, падали, неловко дергались… Коулсон побарабанил пальцами по стеклу, намечая план действий. Им необходима информация. О Мьёльнире. О Торе. И — особенно — о Локи.
И самое главное…
Почему он отозвался только после того, как скандинавский бог (мифологию в свое время Колсон изучал с удовольствием) назвал своего брата Люцифером?
Поднявшаяся суета оставила агента равнодушным. Как он и предполагал, никто ничего не видел, камеры ничего не зафиксировали, а проклятущая кувалда исчезла с огромным куском почвы. Спекшийся кратер, оставленный падением Мьёльнира, кто-то попросту вынул, и теперь там зияла яма, полная почвы и камней, в середину которой кто-то воткнул горшочек с четырехлепестковым клевером.
Это издевательское пожелание удачи вызвало ругань агентов «Щ. И. Т.» и бешеную свару среди сотрудников, желающих стать обладателями растительного талисмана.
Коулсон во все это не влезал. Он писал отчет и раздавал указания подчиненным.
Ведь информация — это ткань мира, натянутая на костяк бытия, и кто ею владеет — владеет всем.
***
— Здравствуй еще раз, Тор. — Блондин сглотнул, встречая очень добрый и ласковый взгляд брата. Странно… Он способен не моргнув глазом броситься в атаку на превосходящего противника. Но Локи… Бр-р-р!
— Здравствуй, брат, — Тор никогда не стеснялся напоминать Локи об их родстве, каким-то подспудным инстинктом ощущая, что это жизненно важно. Пусть они только молочные братья, но ведь братья же!
— Итак, — Локи элегантно развалился в кресле, указав брату на другое. — Рассказывай. Что произошло в мое отсутствие?
Тор вздохнул и принялся облегчать душу.
***
Века назад.
Первое, что он ощутил — холод.
Вернее, не так.
Не ощутил.
Холода он не ощущал, но точно знал: вокруг него очень холодно. Очень.
Вечная мерзлота, а он, голый, беспомощный, практически новорожденный, лежит в корзинке, покрытой мехом, его укрывает чья-то грубо выделанная шкура, хочется есть, и никого живого вокруг.
Почему?
Люк заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд, начиная анализировать обстановку. Первая вспышка паники и страха была безжалостно вырвана с корнем из разума. Холод проблемой не является. Он его не чувствует, или чувствует, но как-то странно, значит не замерзнет.
Одной проблемой меньше.
Следующее по значимости — Сила.
Люк сконцентрировался, пытаясь ощутить течение Великой. Несколько десятков ударов сердца ему казалось, будто что-то не так, что связи нет, как иногда бывает при переселении в другое тело, но неожиданно энергия хлынула морозным потоком, и он облегченно рассмеялся.
Связь есть.
Сила ощущалась немного странно, отличаясь от того, как было раньше… Она имела привкус мороза, слегка пахла свежевыпавшим снегом и немного покалывала, словно он отогревается в тепле после долгого нахождения… к примеру, на Хоте.
Или Зиосте.
Люк помнил хрустальные пейзажи Ледяного Трона, как называли планету ситхи, он помнил, как поет ветер в вершинах гор и как переливаются ледяные водопады.
Там было красиво, но Люку не нравилось.
Он — дитя пустыни. Ее жар навеки поселился в его костях, позолотил его кожу, наполнил его огнем и любовью к солнцу. Люк ненавидел холод… Поэтому пробуждение в одиночестве где-то во льдах оказалось… неприятным.
И пусть Люк не чувствовал вредного влияния низкой температуры, он знал, что вокруг него лед и снег, и этого достаточно, чтобы испортить настроение.
А если у него портится настроение…
Люк вздохнул, закрывая глаза, начиная дышать на счёт. Самое простое упражнение, которое можно делать всегда и везде, первое, которое вспоминается. Естественное, как дыхание…
Вдох. Пауза. Выдох.
Вдох. Пауза. Выдох.
Вдох. Пауза. Выдох.
Он дышал, размеренно, считая вдохи и выдохи, начиная медленно ощущать свое тело. Клетку за клеткой, кость за костью… Люк не знал, сколько времени прошло в трансе, пока он полностью не осознал свое новое вместилище, отбрасывая постепенно растущее чувство голода.
Сила мягко звенела вокруг него, еле слышно, непривычное отличие от шороха песка, сопровождавшего его все его предыдущие жизни. Раньше Сила пахла огнем и песком, она была горячей, полной жизни. Сейчас… Это была звенящая тишина бескрайних ледяных полей, шелест наполненного снегом ветра и морозное потрескивание.
Его деду бы это понравилось.
Люк сморщился, сжимаясь в комок под очень волосатой шкурой, мысленно воздавая хвалу Великой, что еще не окочурился от совершенно смертельной для любого нормального существа температуры. Да, обученный Одаренный выживет даже в космосе, но для этого надо, во-первых, знать соответствующие техники, а во-вторых, приготовиться совершать этот подвиг глупости.
А учитывая тот факт, что осознал он себя не сразу… Скорее всего, его морозоустойчивость — естественное свойство организма. Сколько он провалялся в этой корзине на морозе, пока не «проснулся»? Ведь кто-то же положил его сюда!
Вопрос — почему?
Люк продолжал размеренно дышать, все глубже и глубже проваливаясь в медитативный транс. Он должен выжить. Он выживет, найдет ответы. Сила не оставит его своими милостями.
А пока надо позаботиться о том, чтобы это хрупкое маленькое тело не загнулось от голода раньше времени. И пусть он погружен в Объединяющую Силу, Живая в нем тоже сильна.
Даже в этом бесплодном краю есть жизнь. Воздух. Почва. Они наполнены энергией, и его задача — эту энергию вытащить. По капле… Медленно, но верно.
Ведь где-то там, в глубине, наполненной холодом и безмолвием, тихо тлеет одинокая искорка, которую можно разжечь в бушующее пламя.
Лежащий в корзине младенец тихо дышал, свернувшись в комок под тяжелой шкурой, и скала, в которой его спрятали в крошечной выемке, потрескивала, покрываясь тонкими трещинами, складывающимися в замысловатые узоры.