Чужая кровь

Толстостенный железный сосуд, похожий на бутыль, был наполнен насыщенным раствором солей и минералов, а также песком, а на дно брошены несколько кусочков самого обычного графита. Люк расписал стенки сосуда древними символами Силы, привычно сел в позу лотоса и соединил пальцы в мудру решимости, настраиваясь на предстоящее бдение.

Читать Кристаллический код было бессмысленно, он не джедай, но у ситхов был аналог. И именно он зазвучал в тишине зала.

— Кристалл — это сердце меча. Меч — это воплощение воли. Воля в сердце Силы. Сила — это сердце кристалла. Кристалл — это воплощение воина. Воин, Сила и кристалл. Одно целое. Единое.

Древний гортанный язык заставлял стены вибрировать, а содержимое сосуда бурлить и кипеть расплавленной массой. Температура все повышалась и повышалась, пока импровизированный автоклав, раскаленный добела, не взлетел в воздух, зависнув на уровне лица Люка, мерно читающего чеканные строки кода.

Наблюдающий за процессом Брок, погруженный в легкий транс для лучшего отслеживания происходящего, восторженно пялился на практически перешедшие в видимый спектр потоки Силы. Расположившиеся за его спиной суперсолдаты аж вибрировали от волнения при виде творящегося у них на глазах чуда.

С каждым часом медитации Люк все больше и больше вливал в готовящийся расплавиться сосуд Силу, концентрирующуюся вокруг графита, пока не почувствовал, что формирование кристаллов завершено.

Еще шесть часов ушло на остывание, сопровождаемое потрескиванием и осыпанием стремительно нарастающей на стенках корки. Люк встал, размял немного затекшие мышцы, и одним ударом руки разбил сосуд на части.

Стенки раскололись, открывая содержимое: комковатый пепел, и два похожих на обугленный орех комочка.

Ситх бережно счистил корку, открывая то, над чем трудился почти двое суток: кристаллы. Правильной формы, словно вышедшие из-под рук гранильщика алмазов, они сверкали гранями: черный и прозрачный, как слеза. Ситх даже брови поднял, разглядывая это великолепие. Никакого алого или фиолетового. Впрочем, для него все было ясно: с довольной улыбкой Люк коснулся кристаллов Силой, и они запели хрустальными голосами, сверкая прячущимся в глубинах радужными переливами.

— Давно пора переходить на следующий уровень, — довольно улыбнулся Люк, любуясь игрой всех цветов Силы.

***

Каменное дерево заскрипело, когда утопленная в коре печать треснула, рассыпаясь ржавым крошевом на бесплодную землю. Скалы слегка тряхнуло, каменистая поверхность еле ощутимо завибрировала. Эта вибрация, словно круги на воде, расходилась все шире и шире, заставив животных нервничать, а птиц с тревожными криками вздыматься в небо. Люди тоже нервничали, плохо спали, злились, не понимая, что на них давит невидимым прессом.

Дерево тоже вибрировало. Это не было заметно снаружи, но хорошо ощущалось внутри. Напряжение в каменном исполине все нарастало и нарастало, пока однажды еще одна печать не сдвинулась в своем гнезде.

Аургельмир еще раз пришел полюбопытствовать, с интересом обошел округу, вслушиваясь в происходящие изменения, полюбовался издали деревом, на котором натужно гудели, сверкая искрами и крошечными молниями шесть печатей, и… Ушел.

Помогать рвущемуся на свободу пленнику он не собирался. Абсолютно. Простая и логичная проверка: осталась ли в заточенном тысячелетиями почти боге капля воли к жизни, или он там, в этой яме без дна, верха и стен усох окончательно, растворяясь в великом Хаосе. Но судя по тому, что еще одна печать распалась, гримтурс предполагал, что Кронос очень даже жив, и не зря он приметил это место и поставил свои метки.

И данный факт для Аургельмира нес сплошную пользу, невзирая на возможные будущие проблемы.

А они будут, к ведунье не ходи.

В отличие от своих детей, которых Кронос жрал-жрал, да до конца не переварил и выплюнул-таки под давлением взбунтовавшейся общественности в лице супруги, богом он не являлся. Его можно было назвать таковым, и неразумные создания так и делали, вот только Аургельмир разбирался в данном вопросе куда как получше многих знатоков и отчетливо видел разницу.

Зевс, Посейдон, Аид, да и прочие потомки Кроноса, были именно богами. Они покровительствовали видам деятельности, местности, чувствам или эмоциям… Благодаря этому заполучили паству, благодаря этому отожрались и вошли в силу, благодаря этому сами спряли и свили веревку, на которой и повесились.

Кронос богом не был, успешно маскируясь. Он никогда не отмахивался от дармового угощения в виде энергии веры, но и самоцелью развитие своего культа не считал. Да и зачем? Он был ближе к титанам, являясь живым олицетворением процесса, некой сущности, как его дед Хаос, выступивший в виде змея Офиона и, одновременно, Урана, как его мать Гея, являющаяся живой планетой, и не только, как его братья, сестры и остальные родственники. Он стал самым умным и коварным, успешно выиграв борьбу за власть у своего отца Урана, Подателя дождя, воплощения неба.

Он был силой, процессом, явлением, физической величиной, и древний гримтурс предвкушал неприятности, которые Крон принесет врагам. Своим и чужим.

****

От кристаллов невозможно было оторваться.

Люк перекатывал их в ладони, носил с собой в кармашке, постоянно касался Силой, слушая хрустальные голоса. Кристаллы пели, выводя каждый свой мотив, но при этом нельзя было сказать, что получается какофония. Мелодии дополняли друг друга, идеально, словно настраивались друг на друга веками.

Пока что Люк их настраивал на себя, добиваясь гармонии и полноценного отклика, пусть камни пели, осознание, то, что превращало обычные обломки и гальку в почти разумные артефакты, готовые помогать и поддерживать хозяина, только просыпалось. Кроме того, это пока они такие тихие и милые, все камни Силы, попадавшиеся Люку раньше, всегда были с норовом, что опила, что жемчужина крайт-дракона. Особенно последняя!

Люку пришлось потрудиться, медитируя и входя с жемчужиной в резонанс, чтобы довольно кровожадное сокровище не провоцировало его на разные безумства, у него и так что с мозгами, что с характером беда была. Поэтому ситх вставлять их в оправу не спешил, как и дополнять верное копье. Последнее то вспыхивало искрами ревности, то исходило любопытством и жадностью.

Однако, Люк занимался не только кайбер-кристаллами, он еще и взялся как следует за Камни Бесконечности.

Чем дальше, тем больше они его напрягали. Люк чувствовал, что их краткое знакомство не переросло в полноценное общение, и могущественные камешки не слишком довольны нахождением в полном подчинении и длительным ничегониделанием.

Люк слишком хорошо знал, что такое артефакты Силы, разумные, полуразумные и совсем неразумные, чтобы давать им волю и подчиняться их вроде неощутимым на первые взгляд желаниям. Камни привыкли переходить из рук в руки, разрушать и никогда не создавать, они навязывали свою волю, требовали крови и зрелищ, а новый хозяин мало того, что не слишком-то их и использовал, так и это делал для собственного удобства, а не чужого.

Для Люка камни стали ресурсом, исчерпавшим свою полезность, и камни это чувствовали.

Особенно в последнее время, которое ситх посвятил самосовершенствованию. Эфир даже пару раз попытался испускать Зов для привлечения потенциальных новых владельцев, но ситх это резко пресек, угомонив точным ударом Силы, а потом и вовсе запрятал кольца в специальные шкатулки, чтоб не возникали и не отвлекали от поставленных перед ним задач.

Люк собирался рассчитать ритуал, призванный уничтожить Камни с гарантией, и не желал заниматься всякой чепухой, откладывая крайне нужное дело на потом — ситх всем нутром чуял, что времени катастрофически мало.