Страница 42 из 46
Громов обошёл вокруг меня, незаметным и грубым движением, сорвав с моих волос ленту. Запустив пальцы в длинную косу, он тут же рассыпал её, и она, растопленным мёдом, разлилась по спине, плечам и бедрам, переливаясь в свете ночного пламени. Я тоже начала вращаться вокруг своей оси, чтобы не терять из виду пылающие глаза мужчины, полные какой-то беспощадной решимости... Ну вот, я и дождалась - зверя выпустили на волю… Он сжал свою длинную серую рубаху в кулак позади шеи, сдернул её через голову и бросил рядом, оставшись обнаженным. Сорванной рубахой, он сбил, растрепав, мирно лежащие чёрные завитки, к сожалению, уже коротко отстриженных волос. О мой Бог, как же он был красив, силен и очень опасен сейчас – на спине и широких плечах, под бронзовой кожей, покрытой густой жесткой порослью, так и ходили напряженные мускулы. И я снова отметила, что он был больше меня в два раза, хоть я и не считалась малышкой. Я обладала хорошим ростом, но эта разница бросалась в глаза, особенно сейчас, после того, как я серьёзно переболела, сильно исхудав.
Игорь смотрел на меня так, как никогда ещё не смотрел – с развязанной ухмылкой, неотрывно следя за моей мимикой, за каждой изменяющейся чёрточкой лица, словно хищник, выслеживающий добычу, и пытающийся разгадать её намерения и не упустить нужного момента… И тут я поняла! И он понял, что поняла, и я… это существо, наполненное мужской агрессией, этот, так тяжёло дышащий мужчина, как вулкан, готовый взорваться в любой момент, в котором больше не было сдержанности, терпения и самоконтроля, хотел заняться со мной любовью! И это импровизированное ложе, было не чём иным, как нашей постелью… Точно!
Я была на грани, и едва сдерживала себя, чтобы не пуститься наутёк, или того чище, – с разбега не броситься в этот костёр – и ему нравилась эта грань, это отчётливо читалось в его самодовольном взгляде – взгляде победителя. Он, раз и навсегда, решил проучить меня, остудить мой пыл, обуздать мой норов, сделать из меня то, что нужно было только ему, то, о чём он так давно мечтал. Там, среди людей, Игорь бы поостерёгся вести себя так, но здесь, это было совсем другим делом – здесь он был дома, здесь он был хозяином, здесь он был законом и его исполнителем, здесь ему ни что не мешало взять меня грубо, жёстко и глубоко, на глазах у его людей, ни щадя, ни моего тела, ни моего сознания. И я знала, что он сделает то, что обещали его сладострастные глаза и полная пульсирующая эрекция.
Брюнет, ещё раз, обошёл вокруг меня, разглядывая, как свой трофей, и я снова последовала за ним, как земля за солнцем, боясь, что оно может обжечь меня раньше времени… мы снова покрутились, пройдя несколько кругов, прожигая друг друга откровенными взглядами, в которых смешалось всё, и вожделение, и презрение, и страх, и отвага. Взгляд словно прирос к одному месту – к низу рельефного живота – к месту, с которым я уже имела честь заочно познакомиться два года назад, и которое до сих пор вызывало во мне благоговейный ужас… И это скоро будет во мне…
- Игорь Александрович, может мы, сначала поговорим, по-хорошему… - шла на попятную я, пытаясь тянуть время – Ты же говорил, что мы,… что тут… я, как-то, морально не подготовилась к такому. Я думала, что нужно будет спеть, станцевать, или в бубен постучать,… а тут такое! Может мне стих рассказать? Я знаю один, правда,… а после мы все пойдём спать, а задуманное сделаем завтра, на свежую голову, так сказать – продолжала нести я всякую чушь, пытаясь расшатать решимость этого человека.
- Больше не будет лжи во спасение! Будет больно, но приятно… - прошипел Игорь, и из-под приоткрывшихся губ, показались едва заметные клыки. Это было сильным заявлением, от которого я уже не могла ни дышать, ни моргать, ни даже сглотнуть. – Ты знаешь, чего, и как я хочу. И ты хочешь этого же – обманчиво мягко сказал он, и сделал ко мне навстречу ещё один шаг, отчего я комично заплясала на одном месте, будто стояла на раскалённых углях. Страх гнал тело прочь, а остаточное благоразумие держало на месте. Ещё один шаг, и ещё один… в мерцающем оранжевом свете, его глазницы налились густым гудроном, зрачки сузились от желания, а от вожделения заострились, и без того точёные черты лица, которые уже нависали надо мной на опасно-близком расстоянии. Без лишних прелюдий, мужчина разорвал на мне всю одежду и, содрав её остатки, обнажил для своего голодного взгляда едва живое девичье тело.
На такое развитие событий, я уж точно не рассчитывала... Обмерев, я, инстинктивно, начала прикрывать руками тёмный треугольник внизу живота, благо густым длинным волосам, рассыпавшимся вокруг тела, всё остальное было прикрыто этой эфирной завесой. Всепоглощающая волна стыда тут же накрыла меня с головой, заставив выступить первые не прошеные слезы. Мне казалось, что в тот момент у меня пылали не только щёки, но и вся душа. Такого стеснения я не испытывала ещё никогда в своей жизни! Еле сдерживая бьющую меня дрожь, я с ненавистью осмотрела всех собравшихся, и остановила свой взгляд на центральной фигуре, которая, как ни странно, пока не предпринимала никаких действий.
- Что это значит? – еле слышно спросила я, выпучив на него свои испуганные и молящие глаза, и в глубине души надеясь, что всё это, лишь моё разыгравшееся воображение. В ответ тишина. Он по-прежнему молча возвышался надо мной, не сводя с меня своих надменных глаз.
- Ты нужна мне. И ты будешь только моей – проронил Игорь и перевел взгляд на приближающийся тёмный силуэт. Это тоже был мужчина преклонных лет. С ним я уже успела познакомиться, только будучи в одежде… Это был один из двух старейшин, тот который благосклонно относился к Тёмному. В отличие от остальных, он был облачён в плащ, полностью прячущий его голову под капюшоном, так, что из-под красной ткани, виднелись только сияющие глаза. Игорь, неожиданно, отступил на шаг, предоставляя место возле меня старцу, который внимательно осмотрел меня с ног до головы, вызвав новую волну безумного стыда и волнения. Он медленно протянул ко мне руку и положил горячую ладонь на мой пылающий лоб, отчего, я хотела, было отскочить назад, что не позволил мне сделать, возникший за спиной брюнет…