Страница 39 из 46
Счастье – видеть своё отражение в глазах любимого.
Сегодня меня снова разбудили яркие солнечные лучи, заливая комнату теплым золотистым светом. Лениво перекатившись на другой бок, я протёрла сонные глаза и осмотрелась, припоминая события прошлого дня. Сегодня детский столик был пуст – завтрака не было, хотя, судя по солнцестоянию, дело, близилось к обеду. Выходит, что я проспала очень долго, и от этого, мне стало немного совестно. Я начинала чувствовать себя обузой в этом доме, а этого мне не хотелось точно. Для меня готовили, стирали, топили баню, а я только и делала, что валялась в постели. Нужно будет обязательно сказать, что я тоже хочу помогать по дому и ухаживать за лошадью, заведённой специально для меня. Встав с постели, я обыскала комнату, и нашла своё лиловое платье. Переодевшись, я заправила постель и прибралась в детской. И что дальше? Сидеть и ждать, когда за мной кто-нибудь придёт и позволит спуститься вниз? Я подошла к окну, за которым, на удивление, сегодня было живенько – везде, куда только можно было упасть взгляду, сновали мужчины, женщины и дети. Они трудились, прогуливались, разговаривали, активно жестикулируя руками, как вполне обычные люди.
На подоконнике я обнаружила красивый гребешок, сделанный Игорем. Взяв предмет в руки, я невольно залюбовалась им, представляя, как большой, сильный мужчина, где-нибудь, в одиночестве, склонившись и роняя длинные волосы на лицо, крепкими пальцами зажимал деревяшку и нож, неторопливо придавая ей задуманную форму. Боже, как же это было мило. И, как мне хотелось, увидеть это воочию. Замечтавшись, я и не заметила, как мои руки, уже сами расчёсывали длинные светлые пряди. Собрав волосы в косу и, завязав их лентой, я положила гребешок в карман платья, не желая снова потерять его из виду. Ко мне, по-прежнему, никто не поднимался. Интересно, были ли заперты двери? Я пересекла комнату и дернула за ручку. Дверь подалась и немного отворилась. Не заперто. Что ж, вряд ли, после вчерашнего, это была чья-то оплошность, а значит, больше я не считалась пленницей в этом доме. Я вышла в коридор и прислушалась - кто-то хлопотал на кухне. Скорее всего, Августа. Я ступила на лестницу и начала тихонько спускаться, пока, вдруг, не скрипнула одна из ступенек, выдавая моё присутствие.
- Есения, проходи! Я на кухне – тут же послышался женский голос.
- Доброе утро… или уже день? – несмело произнесла я, спустившись с лестницы и пройдя в гостиную.
- Скорее день, чем утро – ответила она, улыбнувшись – Скоро будем обедать. Алеся ранним утром отправилась с Игорем в лес, обещали к обеду вернуться.
- Позвольте мне Вам помочь. Дайте мне какую-нибудь работу, а то я чувствую себя не вполне комфортно – честно призналась я.
- Ты, давай, сначала сходи, умойся, а потом поможешь накрыть мне на стол, а после обеда пойдём к твоей лошади, нужно будет у неё убрать, накормить и выгулять – сказала Августа, отчего мои глаза радостно засияли, и я, почти вприпрыжку, пошла в баню. С каждым прожитым днём, мне нравилось здесь всё больше и больше. Я сильнее привязывалась к обитателям этого дома – к их лицам и голосам, пропитывалась атмосферой этих стен, проникалась пейзажами за окном, принюхивалась к здешним запахам и прислушивалась к их звукам. Я зашла в уже знакомую баню, взяла уже свою зубную щётку и домашнюю зубную пасту, набрала воды из нужной кадки и уверенно, без стеснения и без всяких неудобств, начала чистить зубы. Как же необходимые, личные вещи хорошо помогают адаптироваться в чужеродных условиях. Это я поняла давно, не один год, мотаясь по командировкам. Вот, заселишься, бывало, в гостиничный номер, и всё там не так и не то, не по тебе, отталкивает и выворачивает изнутри, отчего на душе становится плохо. Но, стоит, только достать из чемодана что-нибудь своё, и поставить, скажем, на прикроватную тумбочку, и мир сразу начинает играть другими красками, а вокруг становится светло.
Освежившись, я с большим рвением, помогла Августе накрыть на стол, помыть посуду, и даже наполивать цветы. Она любила комнатные растения, а потому, в этом доме, их было очень много, среди которых цвели и розы. С моим бывшим профессором филологии, на этой почве, они бы точно нашли общий язык. Я и сама была неравнодушна к этому занятию и, переделав все дела, в ожидании остальных, мы уселись за приятным разговором о цветоводстве, избегая других тем… Через некоторое время, в дом вбежала лохматая, испачканная, но очень довольная девочка. Из её тёмных кудрявых волос торчали веточки, листочки, хвоинки и даже мох! Грязное, когда-то светлое платье, в нескольких местах было разорвано, а колени и руки расцарапаны. В ладошках она зажимала большой букет брусники, и ловко подскочив ко мне, высыпала его мне на юбку, и тут же повисла на шее. Теперь понятно, откуда взялся мох в её кудряшках!
- Ты бы ещё ежа в волосах принесла! Опять по деревьям ползала?! Где твой отец?! Куда он смотрел?! – не на шутку взбеленилась женщина, а мне стало так смешно, что я еле сдерживала себя, чтобы и мне тоже не прилетело до кучи. Августа немедленно погнала девчушку в баню, которой, казалось, всё было нипочём. Она лишь хихикала в ответ и забавно махала мне своей ручонкой. Пока они отсутствовали, я раздобыла банку, наполнила её водой и всунула туда веточки брусники, поставив красно-зеленый букет на середину накрытого кухонного стола. Отмыв, причесав и переодев внучку, женщина с ребенком вернулись за стол. На обед Игорь не пришёл, передав через дочь, что «подкрепился» в лесу… и оттого обедали мы снова втроем, после чего начали собираться к лошади.
Обувшись, мы вышли на улицу, не сразу, но я заметила, что тут же, за нами, выросли двое мужчин, и неотступно следовали за нами повсюду – как мне, позже, объяснила Августа, это была наша охрана, вернее, моя. Мужчины, старались быть ненавязчивыми, невидимыми для нас и, в то же время, каждую секунду пребывали на чеку. Чтобы мне не было так страшно и волнительно, Леся крепко сжала мою руку, и вела за собой, в другой конец селения, ближе к большим воротам. Мы шли по центральной улице, и я с опаской, и огромным любопытством, пыталась рассмотреть детали и обитателей нового места, которые проявляли ко мне живой интерес, неотрывно провожая меня не менее заинтригованными взглядами. Для них я была светловолосой диковинкой. Лишь позже, я сообразила, что меня окружали одни тёмные головы – мужчины, женщины и дети – все были жгучими брюнетами! Одна моя, была светлой, и марковито бросалась в глаза этой однородной массе. Это что у них – признак принадлежности, доминантный ген, сцепленный с вирусом оборотничества? Мужчин здесь и, в самом деле, было намного больше, чем женщин… это обстоятельство заставляло постоянно находиться в напряжении. Каждый из них, по отдельности, для хрупкого человечка, был смертельной опасностью, и невозможно быть уверенным в хороших намерениях каждого – а, вдруг, рядом уже зарождался новый заговор, неизвестный Игорю, которого я, так и не видела ещё сегодня.