Черный Дракон

— Почему неизвестно с кем? Ты же сам назвал его Харлином, Аллис, — Рейнар пыталась хоть как-то оправдаться.

Она не собиралась оказаться с мужчиной в одной постели, у нее и в мыслях ничего подобного не было. Хотела только розу взамен на поцелуй. И ничего больше.

— Я именно об этом и говорю. Харлин — воин, хороший воин, но он никто, и никогда никем не будет, — злился король, расхаживая по комнате взад и вперед.

— Почему? Разве он не заслужил титул лорда? — поинтересовалась Рейнар, наконец, подняв глаза и недоуменно взглянув на своего брата.

Она не понимала брата. О его воине Харлине слагали легенды, а он пожалел для него какой-то титул, чтобы тот стал наконец аристократом.

— Может быть, когда-нибудь я и даровал бы ему титул, но после того, как застал это ничтожество в твоей спальне, он никогда его не получит. Слышишь, никогда, — король уже не злился, а бесновался от негодования.

Он смахнул вазу со стола — Рейн втянула голову в плечи и вздрогнула, когда раздался звук разбиваемого стекла. Следом на пол полетели старинные книги, к которым Аллистэйр относился с благоговением. А потом не пожалев руку, король что есть силы стукнул кулаком по столу. Рейн от ужаса подскочила на месте. Нет, Аллис ее не ударит. Но стало все равно страшно. Страшно за Харлина.

 — А ты завтра же уедешь, а остаток ночи проведешь в моей спальне под охраной, чтобы с тобой ничего не случилось, а для надежности Маверик к тебе приставлю. И мне очень жаль, что нельзя тебе доверить выбор собственного жениха. Больно слаба ты, раз готова отдать свою честь первому встречному. И прослежу, чтобы в замке Кейрберг, где ты будешь в уединении дожидаться своего будущего супруга, никогда не появился ни один альфа…

Король Аллистэйр вышел из комнаты, нарочито громко хлопнув дверью. Рейнар облегченно вздохнула — легко отделалась, только выговором, а могло быть все гораздо хуже. Да и Харлину вроде бы не сильно досталось от короля, он воин, и его отсылают даже не в ссылку, как ее, Рейн, а на службу. Он вернется. Тогда она обязательно отыщет его и поцелует, как обещала — она будущая королева и свои обещания должна выполнять. Рейнар расстегнула несколько верхних пуговиц на своем платье и нежно погладила пальцами нераспустившийся бутон. Она успела спрятать розу до возвращения Аллистэйра. Рейн дождется Харлина, обязательно дождется своего поцелуя за розу…

Рейнар открыла ключом дверь в маленькую комнату на третьем этаже. В ней ничего не было, даже мебели, а только на подоконнике лежала почерневшая от времени и ее слез засохшая роза. Маверик, шутя, называла эту комнату, куда никого не пускали, даже слуг с тряпками, чтобы сделать уборку, «мемориалом любви Рейн». И сама Рейнар заходила сюда нечасто, а только поправить розу на подоконнике и проверить окно, которое оставалось чуть приоткрытым в любое время года вот уже несколько лет. Она его ждала, ждала даже после того, как Маверик привезла в замок нерадостную весть — Харлин сгинул в ходе последней операции, спасая свой отряд. Все вернулись живыми, а он нет. Ждала, когда стала королевой, ждала, когда Аллистэйр объявил, что, как только найдется альфа по ее душу, то он ее сразу выдаст замуж, даже не спрашивая ее согласия. Чувствовала себя бесконечно виноватой в том, что случилось с Харлином, молила всех святых, чтобы тот на небесах простил ее. И если вдруг он вернется за своим поцелуем, она обязательно ему вернет долг.

Подойдя к окну, Рейнар протянула руку, чтобы притворить его — оно оказалось распахнутым настежь, и замерла.

На подоконнике лежала ярко-алая нераскрывшаяся роза на длинном стебле, а на полу под окном валялась засохшая. Нет, та прежняя роза не была сброшена с подоконника, а положена бережно на пол заботливой рукой, чтобы ни один лепесток не отпал.

— То ли чудится, то ли кажется, то ли старый колдун куражится, — прошептала Рейнар, заворожено прикасаясь к живой розе, на ум внезапно пришли слова из старой-старой сказки. А сердце радостно забилось — а вдруг и, вправду, небеса услышали ее молитвы, и Харлин жив? А потом сердце снова сжалось от тоски — прошло долгих пять лет. Пять! Не может того быть, чтобы Харлин вернулся. Она бы знала от Аллистэйра об этом.

— Мама, — закричала она и бросилась вон из комнаты, схватив живую розу. — Маверик, зачем ты так? Сколько можно? Чем тебе опять моя роза помешала? Я виновата перед ним, я знаю. Но зачем?

Рейнар вбежала в столовую, где завтракали мать с сестрой. Она бросила в Маверик цветок, с которого от такого грубого обращения с ним отпали несколько алых лепестков прямо на белоснежную скатерть и легли, как капли крови на снегу.

— Забери ее и не делай со мной никогда такого. Сколько можно? — гневно проговорила Рейнар.

— Это не я, — ошарашено прошептала Маверик, беря в руки розу. — Это, правда, не я. Я бы так не смогла. Я бы положила любую, а эта точь-в-точь как та. Я же помню, как она выглядела, когда хотела отобрать ее у тебя.

И только сейчас Рейнар понял, что эта, живая роза, хоть и не была настоящей розой «Сердце Харлина», но оказалась безумно на нее похожа. Тот, кто ее подложил, знал, что и куда кладет.

— Мама, — Рейнар повернулась к матери и растеряно на нее посмотрела. — Кто это мог сделать?

— Думаю, только один человек, — леди Сэмюэль сделала глоток вина из бокала и внимательно посмотрел на свою среднюю дочь.

— А он уехал несколько часов назад, — изрекла Маверик и тоже внимательно посмотрела на мать, а потом и на сестру. — Ты знала это? Да? Мама? Не молчи.