Страница 36 из 145
— Может, скажем, что это я?
В этот раз Андрей фыркать не стал.
— Всё нормально. Правда. Спорим, не догонишь?
Он оставил вымытую посуду на камнях и бодро запрыгал на одной ноге к костру. Денис поколебался, размышляя, надо ли и ему так же нелепо скакать. Решил, что не надо, пошел следом.
— Как успехи? — спросил Командор.
— Я ложку утопил, — беззаботно сообщил Андрей.
— Помирились хоть?
— Помирились.
— Вот и хорошо.
Командор подбросил в костер несколько сухих веток, задумчиво покрутил в руках нож.
— Я теперь официально могу есть руками, — радостно объявил Андрей.
— Размечтался, — ответил Командор, вытаскивая из кучи хвороста кривую можжевеловую ветку.
Денис напрягся и поспешил сказать:
— Это из-за меня ложка упала.
— Тоже борешься за право есть руками? — удивился Командор. — Обойдетесь вы оба.
Он отрезал от ветки сантиметров двадцать с толстого конца, принялся снимать ножом кору.
— Ты и ложки умеешь? — с восторгом спросил Андрей.
— Приходится уметь. А вы, раз помирились, сходите за хворостом.
Когда они удалились, Командор огляделся.
Кажется, всё устаканилось. В лагере тишина и покой. Василёк играет в шахматы со Стасом. Доску они нарисовали на песке и теперь спорят о том, какие клетки должны быть черными. Митя сидит на березе и следит за обстановкой. В одной руке бинокль, в другой — плюшевый мишка. Лёлик и Антошка валяются на спальниках и болтают о чем-то, лениво перебрасываясь шишкой. Тушканчик…
Командор вздохнул.
— Ты неправ.
Арсений неслышно подошел со стороны реки, сел на бревно.
Командор прищурился:
— Это провокация?
— Нет. Просто я вообще не думал. Полез ковыряться в твари, а вдруг бы она меня сожрала? И Тушканчика тоже. В общем, это был не взрослый поступок.
Командор помолчал, потом кивнул:
— Хорошо, я тебя услышал.
— Сколько?
Командор отряхнул нож от стружки, вложил его в руку Арсения. Заметил, как стремительно метнулись вниз ресницы.
— Срежь штук пять-шесть.
Арсений помялся, признался:
— Я не умею выбирать.
— Березовые, максимально ровные. — Командор отмерил в воздухе желаемую длину.
— Хорошо.
Арсений направился было к роще, вспомнил что-то, вернулся.
— Что?
— Можно не при всех? Я, наверное, орать буду.
— Думаешь, не услышат?
— Ну, хоть не увидят… Звук без картинки всё-таки лучше. — Арсений подумал и решил уточнить: — Я не стесняюсь. Просто Тушканчик…
Командор кивнул.
Арсений снова выдвинулся в сторону рощи, притормозил, обернулся.
— Командор…
— Пятнадцать.
========== Пятнадцать ==========
Ветка оцарапала пальцы. Арсений выругался про себя. Непонятный мандраж не проходил, хотя причин волноваться и не было. Подумаешь, пятнадцать… Видимо, по одному за каждый прожитый год.
Андрею и больше прилетало. Но то Андрей… И ему всего двенадцать.
Нечего бояться. Командор не причинит вреда.
Арсений прислушался к своим мечущимся мыслям. Он боится?
Сам же попросил. Мог смолчать — и носить в себе чувство вины.
Срезал прут, оборвал листья, махнул для пробы в воздухе. Наверное, половина воспитательного эффекта в этом свисте, а то и больше.
Срезал следующий, попытался обломить раздвоенный кончик, дернул слишком сильно, расщепив весь прут. Плюнул, выбросил, срезал еще один.
И еще.
И еще.
— Куда столько? — спросил Командор.
Арсений вздрогнул от неожиданности, обернулся к нему, потом растерянно глянул на пучок прутьев:
— Увлекся.
— Бывает. Готов?
Арсений молча протянул ему прутья и нож.
— Пойдем.
Командор положил руку на плечо Арсения, легонько подтолкнул в нужном направлении.
— Мы куда?
— Вдоль берега пройдемся.
Идти рядом с Командором было спокойно, как будто наконец-то встал на место какой-то очень нужный винтик души. Арсений с радостью шагал бы до самой ночи, но Командор уже свернул к старой рассохшейся лавке, которую кто-то давным-давно вкопал в глинистый берег.
— Поместишься?
Арсений с сомнением покосился на лавку.
— Наверное.
Расстегнул брюки, стащил с шеи свистульку, собрался было лечь, но Командор его остановил, подошел к лавке, провел по ней ладонью.
— Чистая?
— Гладкая. А то еще потом занозы из тебя вытаскивать…
Арсений невольно фыркнул.
— Ложись.
Пока Арсений устраивался на лавке, Командор выбрал прут и махнул им в воздухе, примериваясь. Арсений инстинктивно дернулся, тут же велел себе расслабиться. Почувствовал руку Командора на своей макушке.
— Всё хорошо.
Арсений кивнул.
— Поехали, — сказал Командор, и прут снова рассек воздух.
Больно-то как! Арсений стиснул в кулаке свистульку. Так и не положил ее никуда, глупо. Хоть снять додумался, а то бы в грудь впилась.
— Я тебя никогда не прогоню, это понятно?
— Прости, — всхлипнул Арсений.
Слёзы сегодня близко. Перенервничал, наверное. Надо взять себя в руки.
— Ты меня не слушаешь. Я тебя не прогоню. Это важно. Слышишь?
— Слышу.
— Хорошо.
Арсений дернулся, чувствуя, как прут снова впивается в кожу. Стиснул зубы. Больно. Больно, а еще горько от осознания, что он это заслужил. Рисковал своей жизнью, бросил на произвол судьбы Тушканчика, еще и белку эту нашел, чтоб ей пусто было…
— Прости меня, пожалуйста.
— Мне тебя прощать не за что. — Удар. — Сам себя прости, ладно?
Арсений прикусил самый верх предплечья.
— Ты там что, локти кусать пытаешься? — спросил Командор.
Арсений издал какой-то несолидный хрюкающий звук, так и не разобравшись, кричать ему от боли или смеяться.
— Дурдом, — покачал головой Командор.
Следующий удар оказался нестерпимым, и Арсений взвыл в голос.
Командор дал ему отдышаться и спросил:
— Ты как, в состоянии слушать?
— Угу, — сдавленно ответил Арсений.
— Хорошо.
Прут прочертил аккуратную полосу у самой поясницы. Арсений замолотил ногами в воздухе, часто-часто задышал сквозь стиснутые зубы.
— Витя умер не из-за тебя. — Удар. — Ты выжил благодаря ему, но умер он не из-за тебя.
— Из-за меня, — всхлипнул Арсений.
— Нет. Ты не виноват, что твари пришли. Ты не виноват, что щели тебя не пропускают. Ты не виноват, что к вам вломились вооруженные отморозки. — Командор говорил медленно, четко, после каждого предложения нанося аккуратный удар. — Ты меня услышал?
— Я виноват, что меня не пропустили, — упрямо повторил Арсений. — Я живу как-то не так.
— А Тушканчик? А Митя? Они тоже в чем-то виноваты?
Арсений молчал. Если ставить вопрос так, то выходит ерунда. Себя-то он винить привык, но остальные… Да даже Андрей такого не заслужил. И Командор…
— Нет, — наконец сказал Арсений.
— Есть прогресс, — удовлетворенно заметил Командор, снова размахиваясь. — Помнишь, как мы нашли Митину маму?
— Помню, — всхлипнул Арсений.
— Она из-за Мити умерла?
Арсений вспомнил, как они с Командором несли труп в подсобку, пока Василёк успокаивал Митю. Вспомнил медвежонка, вложенного в безжизненные руки. Вспомнил, как наступил на какую-то тряпку, оказавшуюся окровавленными женскими трусами, как незаметно отпихнул ее под холодильники, чтобы Митя хотя бы об этом не узнал.
— Нет!
— И Витя умер не из-за тебя.
Розга давно уже жгла меньше, чем слова. Арсению хотелось попросить, чтобы Командор прекратил об этом говорить, но как тут попросишь? Разговор необходим в первую очередь ему самому — как и порка.