Пари

Да, где-то глубоко в памяти выстреливали воспоминания о нас. То как он играется с Сашкой, как любит меня, как общается с Марковым. И да… этот чертов разговор все не давал о себе забыть. Но… Я могла бы сейчас отключиться от всего происходящего, как делала в последние годы, стараясь избежать разговоров о личном. Но… впервые мне этого не хотелось.

Я искренне желала сейчас услышать подтверждение всему тому, что прочла в письме Новицкого. И лишь ради этого, я с большим трудом смогла успокоить собственное дыхание, и утерев слезы, выехать туда, где мы с ним жили.

Я так и не поняла, откуда взялись силы, чтобы вновь управлять автомобилем. То что куда-то еду, лишь смутно догадывалась и ощущала по мелькающим уличным фонарям и редким машинам, обгонявшим и иногда сигналящим. Полностью осознала произошедшее уже находясь в бывшем дворе. Осознала и испугалась – шок не самое лучшее состояние для того, чтобы садиться за руль. Прав был Влад в своей просьбе, а я глупа, нарушая данное ему обещание. Но сделанного не воротишь, и теперь нужно было двигаться дальше. Туда, где меня ждала полная неизвестность, но куда с каким-то остервенением гнали страх и жажда жизни. И ощущая этот странный безумный коктейль я разглядывала окна своей бывшей квартиры. Темные.

- Волков боятся… - недовольно буркнула сама себе, поднимаясь по лестнице.

Боялась ли я в тот момент? Безумно. Но, единственное, что по-настоящему пугало – это то, что я не найду там того, ради которого так нелепо и глупо рисковала собой и детьми. Страх не обнаружить Новицкого перевешивал какие-либо доводы трезвого разума, которые могли дать возможность спокойно все обдумать, проанализировать… И подпитывался этот нелепый страх темными окнами. Абсолютно черными провалами на серой фоне каменной стены. И, неизвестно каким образом, мне удавалось не скатиться в истерику, пока я поднималась в квартиру.

Впрочем, темный холл тоже не был приветлив: легкая пыль, еле ощутимый запах Вита и полное отсутствие его вещей, немытая чашка от кофе и картонная коробка, стоявшая посередине прихожей с надписью «Юля». Все. Именно эта самая коробка стала спусковым крючком для моих расшатанных нервов – я просто стекла по стенке рядом, обхватила одной рукой колени, а вторую сжала в кулак и прикрыла ей рот. И именно в этот кулак я взвыла раненной белугой, понимая, что собственными амбициями, обиженным самолюбием, не совсем адекватным поведением разрушила то счастье, которое окружило именно в те моменты, когда Новицкий был рядом.

- Да что же это такое, - мое лицо окатили ледяной водой. – Мать твою, Юлька, ты что творишь, глупая. – Тонкие длинные ухоженные пальцы – мой личный фетиш - сжимали большую чашку. А напротив меня, сидел на коленях Вит, разглядывая своими волшебными серыми глазами. – Какого черта ты творишь, а? – чуть прикрикнув, заставил меня вздрогнуть и понять, что в этом замкнутом пространстве я уже была не одна. Правда, как долго он был рядом и чего успел увидеть, расспросить сил не хватило.

- Я… я… - сквозь равное дыхание постаралась внятно произнести, - думала… ты… уехал. Совсем. – Выплюнула свой страх.

- Ну да, уехал. Вот вещи наши вывозил, - он отставил куда-то в сторону чашку и обхватил теплыми ладонями мое лицо, стирая большими пальцами мокрые дорожки. – К нам в дом, - с какой-то беспечной легкостью произнес «нам», но глаза выдавали напряжение.

- Откуда? – лелея безумно хрупкую надежду спросила еле слышно.

- Купил. Не могу же я позволить своей семье жене, маленькому сыну и тем более, новорожденным детям тулиться по съемным квартирам.

- Откуда? – еще тише спросила.

- Елизавета, - он понял вопрос, притянул меня к себе и поцеловал.

И именно сейчас я поняла всю глупость своих поступков, самостоятельно решая судьбу пятерых людей, и растворяясь в том счастье, которое принесли слова Вита.

***

Приморский городок окутывал типичный летний вечер – тихий, почти сонный из-за постоянной жары, беспечный и ленивый. Вымотанные, уже бывалые, постояльцы элитного отеля нехотя выбирались из кондиционированных номеров на улицы. Вновь прибывшие с беспечной легкостью мотались к морю, не обращая внимание на жаркое солнце, чтобы к ближе к ночи начать мучить себя, своих близких и обслуживающий персонал своими ожогами и жалобами.

И лишь двое молодых людей, отдыхавших в номере люкс на верхнем этаже, никуда не желали выходить. Можно было сказать, что мужчины были обнажены, если бы бедра каждого не укутывало полотенце. Они стояли на балконе, глядя в разные стороны. Темноволосый мужчина пристально оглядывал спокойное море, окидывая его просторы до самого горизонта. Его светловолосый друг напротив, спиной опирался о перила балкона, с жадностью рассматривая номер, дверь которого была распахнута. В комнате творился беспорядок: на постели со смятыми простынями лежали две пары наручников, на полу сиротливо валялась уже никому ненужная плеть с несколькими хлыстами, а по всему номеру - остатки порванного в порыве вспыхнувшей страсти белья. На низком столике стояло металлическое ведерко, из которого торчало горлышко почти опустевшей бутылки игристого шампанского, рядом лежал бокал, уроненный так поспешно сбежавшей спутницей мужчин. В воздухе отчетливо были слышны ароматы страсти, жажды, откровенной похоти, которую в безумном огне не так давно утоляли эти трое.

- Улетела птичка? – так и не поворачивая голову в сторону распахнутой двери, произнес темноволосый.

- Все-то ты знаешь, - сделав большой глоток прохладного шампанского из чуть запотевшего бокала, ответил ему светловолосый.

- Ну да, все как обычно у нее: заботы, хлопоты, людские судьбы и их жизни. Суета бессмысленная, - хмыкнул брюнет, все также продолжая изучать морскую гладь.