Пари

Итак, возвращаясь к предыстории. Весь план Маркова рухнул, причем достаточно быстро и именно с твоей подачи. Ты узнала не только об его изменах, но и возможно о чем-то еще – тут тебе виднее, и очень резво подала на развод. А вот такого поворота событий он явно не ожидал. И уж тем более, он был в явном шоке от того, какие силы ты привлекла, чтобы этот развод произошел с такой быстротой, но при этом наименьшими потерями для тебя. Одно могу сказать точно – Игорь слишком долго и не скрывая выражений, ругался по поводу того, какую сумму алиментов ему назначил суд. И он отчетливо понимал, что придется платить их в полном размере, иначе, если его иностранные партнеры узнают, что тут он не совсем честен – сразу прервут всякое сотрудничество. А этого он боялся, как огня.

И знаешь, когда я узнал о вашем разводе, вздохнул с легкостью. Ведь именно тогда я мог подойти к тебе уже , как к свободной женщине. К женщине, которая, как я надеялся, сделает теперь свой выбор в мою сторону.

Сказать, что я боялся этой, вроде как случайной встречи, в парке – это ничего не сказать. Я знал ваше расписание, я знал, что именно в то время и в том месте ты будешь гулять с ребенком. Но… я знал тебя и другую – ту, которая любила своего мужа (да, это было видно по твоему поведению, особенно когда он названивал тебе в рабочее время, и я присутствовал при этих звонках), ту, которая обожала свою семью. И ту, которую я мог в тот момент охарактеризовать лишь одним словом – «декабристка».

И я не был уверен, до какой степени этого развода ты дойдешь. Возможно, просто припугнешь Маркова, а возможно и совсем откажешься от этой затеи.

И поверь, когда я узнал, что с твоей стороны все очень серьезно – был самым счастливым человеком. Ведь теперь и у меня был шанс. И терять его я был не намерен.

Ну а дальше… все происходило ровно так, как ты знаешь, и как я тебе рассказывал. Тут мне ничего не добавить, ни убавить. Все что я рассказал тебе – абсолютная правда. Кроме одного – Марков реально заплатил мне за твое соблазнение – скинул деньги на счет. Но… одно он забыл добавить, что я, когда обнаружил этот перевод, сразу обналичил его и кинул наличкой ему в лицо. Так что он знал, ну, как минимум, догадывался о моем отношении к тебе.

Почему не рассказал тебе об том сразу? Наверное, понимал, что ты вряд ли поверишь мне. И уж тем более сомневался, что ты поймешь мои мотивы столь странного поступка.

Я не знаю, смог бы сам понять-поверить-простить, поменяйся с тобой мы местами. Действительно, не знаю. И не хочу это проверять.

Все, чего я хочу – это вернуть тебя и Сашку!!!

Вы мне дороги! Очень.

И поэтому я прошу – ПРОСТИ!!!

Пусть это звучит глупо, банально. Но… это важно!!! Для нас троих!

если сможешь

Я люблю тебя. Я люблю Сашку! И я, с абсолютной уверенностью готов признать его своим!

P.S.

Не спрашивай, как я добился этих бумаг от Игоря – это не суть важно.

Гораздо важнее, что я обещал тебе полную свободу от него.

Пользуйся.

И да, я очень хочу вечерами жарить вместе с тобой картошку и мясо, пить так любимое тобой пиво, а потом наряжать тебя в какое-нибудь откровенное платье, а еще лучше белье, и брать тебя в любом удобном закоулке нашего дома. Терпеть твои истерики (которые, я знаю, ты умеешь закатывать), убирать осколки битой посуды. И мириться на фоне разгромленного жилища. Ты такая – яркая, страстная, чувствующая. Ты просто живая. И именно такой ты мне и нужна.

Люблю!!!»

Мне казалось, что я смогла убить в себе ту яркую толику чувств к Новицкому, которая жила во мне. Я почти была в этом уверена, не смотря на дополнительные два сердечка, бьющиеся внутри. Я надеялась, что смогу справится со своими чувствами, а просто рассказать Виту, при возможности, обо всем, происходящем с моим телом. Наивная… Именно такой я и была, как выяснилось после прочтения его письма.

Эти дополнительные листы в конверте, я обнаружила уже возле своего дома. Когда смогла успокоиться от обнаруженной отказной, когда смогла заставить взять себя в руки и выехать на шумный проспект, когда смогла себя заставить спрятать слезы и более-менее сносно пообщаться с представителем ГАИ, тормознувшим мою машину «для проверки документов». Сложнее всего было объяснить ему красные глаза и прерывистое дыхание. Лишь округлившийся живот и тест на алкоголь угомонили столь пристанное внимание молодого человека в форме. Правда, надо отдать должное его напарнице – та, словно почуяв что-то неладное у меня, как у женщины, настойчиво предлагала сопровождение. Но я, каким-то чудом, сумела отбиться. Мне очень хотелось побыть в одиночестве, чтобы понять мотивы поступка Новицкого.

И он объяснил если не все, то очень многое, так будоражившее меня.

И вот теперь я рыдала над письмом Новицкого. Даже не пыталась сдерживать тот ком, который внутри меня ворочался и точечно бил по самым больным местам. Он просто жил своей отдельной жизнью, вновь и вновь напоминая о том, что он и есть часть моего внутреннего «я». Вскрывал запрятанные куда-то глубоко воспоминания и эмоции, взрывал ярким фейерверком желания, вытягивал наружу закопанные раны – именно так призывал к жизни: ослепительно, мгновенно, чувственно, убедительно. И я вряд ли бы смогла самостоятельно сейчас отказаться от того, что оживало внутри меня. Да, впрочем, и не хотела.

Я поверила!

Поверила тому, что прочла. Его письмо словно перевернуло весь мой мир, взорвало все то, что было до НЕГО!!! И выдвинуло на первый план единственное чувство – ОН!!! И неважно каким это образом ощущалось. Единственно, что было важно – ОН!!!