Пари

- Новицкий, - Виктор Васильевич расслабился, откинулся на спинку кресла и уже более открыто посмотрел мне в глаза, а затем опустил взгляд на мой живот.

- Он, - согласно кивнула головой. Скрывать правду уже было бессмысленно. Тем более от этого человека.

- А… он… в курсе? - чуть запнувшись, вновь спросил шеф.

Я лишь пожала плечами. Впрочем, произносить вслух очевидное не было необходимости. Ведь ясно, что если бы Вит знал, то вряд ли бы отпустил сюда – скорее бы связал где-нибудь в тепле и уюте с максимальным комфортом, но уж точно бы не отпустил. А так…

Виктор Васильевич вновь окинул меня скептическим взглядом, побарабанил пальцами по поверхности стола, резко выдохнул и произнес:

- Значит так, вопрос вернешься ли ты на пару дней для дачи показаний или на постоянно – отменяется как таковой. - Я приподняла бровь, удивленно разглядывая мужчину. Он резко подобрался, сжал руку в кулак, а затем, распрямив пальцы, хлопнул по столешнице. – Не стоит, Юль. Не стоит. Сама понимаешь, Виктору я ничего не скажу, но и прикрывать тебя в этом вопросе не стану. И нечего строить из себя оскорбленную невинность, собирающуюся и второго растить и воспитывать без отца.

Я обиженно насупилась, слушая уже готовое решение человека, который по сути не имел никакого отношения к моей ситуации, но с такой легкостью принимавшем чуть ли не главное решение в моей судьбе. Хотелось возмутиться, поспорить, но уверенный, практически вынесший единственно верное решение взгляд в ответ, резко пресек мои попытки протестовать.

- Юль, прекращайте свои игрушки, взрослые же люди, - подтвердил вполне закономерный вывод мужчина.

Я понимала правоту его слов и намерений, но сомнения грызли внутри – и сейчас их вряд ли бы можно было бы описать пресловутым литературным «маленьким червячком». Это был ком страхов, подозрений, неуверенности…

Не объяснять же было шефу, каких сил мне стоило собраться, склеиться из разрозненных осколков, привести себя в более-менее адекватное состояние. Заставить взять хоть немного свои эмоции и чувства под контроль и жить дальше. Жить, в определенной уверенности в правоте своих действий и поступков. И лишь росчерк пера врача не так давно поставил окончательную точку в моем раздрае, которую я с особым остервенением превращала в многоточие.

Нет, я не сомневалась в том, что поступала правильно, умолчав перед Витом о главном, уверена была в своем решении перебраться сюда – в этот город - абсолютно искренне верила в то, что все смогу сама. И пресечь попытки бывшего супруга отнять у меня сына (а в том, что он задумал именно это – я уже не сомневалась), и решить вопрос с жильем (а вот тут мне было ясно, что бывший шеф сделает все, чтобы я и мои дети остались с крышей над головой). И перевезти сюда Сашеньку, впоследствии, возможно и родителей. Но… Это извечное, противное и болезненное «но» грызло. Пугало своим наличием и аргументами, которые вырисовывались в моих мыслях и страхах, угнетало и не давало даже пытаться рассмотреть происходящее с нескольких сторон. А ведь я всегда гордилась тем, что достаточно спокойно и уравновешенно старалась принять все точки зрения на любую ситуацию, даже на самую конфликтную. А сейчас… сейчас была угнетена и осознанием собственных ошибок, и обидой, которую мне нанесли некогда близкие мне люди. И просто страхами… своими собственными страхами. Они до сих пор оставались для меня предателями. Причем, Новицкий был даже более жестоким, чем Марков – от последнего опыт научил, что можно ожидать. И с какой-то безумной легкостью лишь это подтверждал. А вот Вит… его поступок был слишком хладнокровен и коварен. И именно его выходка подкосила всю веру в этого мужчину, вырвала с корнем все то светлое, любящее и любимое, что было внутри… но не до конца. Осталось самое главное, самое удивительное, чудесное и нужное, но и самое болезненное.

- Юль, давай так, - прервал мои горестные размышления Виктор Васильевич. – Ты сейчас отправляешься на квартиру и собираешь вещи. Я бронирую тебе билет на завтрашний поезд. Надеюсь, суток тебе хватит, чтобы собраться? – он пристально посмотрел на меня. А во взгляде читалась абсолютная уверенность мужчины, что я полностью подчинюсь этому приказу.

Впрочем, сил спорить сейчас не было – я все же понимала правоту его слов.

Тогда я верила, что смогу избежать дальнейшего продолжения всей этой истории… Уверена была, что справлюсь, переживу все произошедшее. Верила и глушила то, что внутри тоненьким солнечным лучиком жило, что пыталось утвердить обратное – возвращало надежду, что все еще не закончилось. Она, эта самая надежда, еле слышным писком пыталась настоять на том, что все что я решила – это неверно, не правильно, не нужно… И будет все иначе. А вот как иначе – я запрещала себе даже представлять. Боялась вновь оказаться у разбитого корыта с массой разрозненных в болезненных осколках чувств, эмоций, желаний.

- Так чем закончилась история с Марковым, - мысли вернулись к так и не законченному рассказу шефа.

- Ну, то что он денег от нас не получил, ты догадываешься, - согласно кивнула головой, прислушиваясь к тихому голосу мужчины. – Впрочем, он вряд ли где их получит и далее – уж наша служба безопасности об этом побеспокоилась. Но, - Виктор Васильевич поднялся и стал одевать куртку, - нашим клиентом он так и остался. Все же пару достаточно крупных счетов его конторы у нас открыто. Так что будь готова к тому, что возможно придется с ним пересекаться. Хотя, - он пристально посмотрел мне в глаза и как-то по доброму улыбнулся, - твоим непосредственным клиентом он больше не будет. Так что, не дрейфь.

Я лишь громко и с облегчением выдохнула, понимая, что этот мужчина, по непонятным для меня причинам, вновь пошел мне на уступки. Хотя, настолько ли были они непонятны.