Страница 23 из 35
— Что случилось, отец?
— Разбилась Руженька, насмерть убилась… а всё, я старый пьяница виноват…
Взбешённый Юрась хорошенько тряхнул Мацька:
— Жива ещё Ружа, рано её хоронить. Говори!
— Напился я сукин сын с утречка медовухи и к полудню лежал как бревно. А тут княжич Мирослав пир затеял, скоморохов позвал потешиться. Его гридни хотели меня плетьми поднять, а Ружа… Руженька-то вместо меня в хоромы пошла. Поплясала княжьим гостям, спела им, как её мать учила. Княжич Ружу в покои позвал, мол награжу щедро. И затеял наградить… байстрюком княжьим. Она вывернулась, в окошко вылезла и на крышу пошла, думала по трубе спуститься. Она ж у меня ловкая… Княжич в окошко высунулся, манит её прельщает… У неё нога и скользнула по черепице. Грянулась девка с крыши на мостовую, спиной о брёвна. Добрый княжич велел потешницу на носилках домой принесть, гривной золотой отличил. Как умрёт Ружа — убью его…
— Дай мне лошадь! — рявкнул Юрась.
Мацько вывернулся из рук и преградил ему дорогу.
— Я старик, я виноват, я и месть совершу. А ты молодой, тебе жить нужно.
— Дашь лошадь — за ведовицей поеду, отец! Ежели не она, некому больше нашей Руже помочь.
— Голубка в конюшне, — Мацько всхлипнул, — да чем тут ведовица поможет. Мы, скоморохи, часто бьёмся и в хворости понимаем. У Ружи обе ноги сломаны, а то и хребет.
— Раз понимаешь — так и следи, чтобы дочка три дня прожила. А потом я вернусь.
Юрась хлопнул дверью халупы так, что дрогнули стены, вывел белую Голубку, оседлал её и помчался. Где искать бабу Ясю, зимовала ли она в избёнке, отправилась ли собирать травы или вовсе убрела по своим ведовским делам? Когда осенью ездил за травами, чуть не седмицу ждал бабку подле её жилища. Запоздало подумалось — может в Полоцке есть целители, может нужно было искать монаха или через Георгия умолить о помощи княжьего лекаря? И самому сидеть подле Ружи, молиться о выздоровлении? Только б жива была, только б жива была, господи!!!
…Закомары оказались в дне пути — если гнать лошадь изо всех сил. Памятуя, как надо спасать коней, Юрась долго водил измученную Голубку в поводу, прежде чем дать ей напиться. А потом пошёл по засыпающей уже деревне, спрашивая наугад, где здесь могут быть внуки бабы Яси? Старуха была права — бог крепко его любил. Баба Яся и вправду собралась навестить родичей и сидела в избе, непохожая на себя, тихая, благостная, в белом платочке. На руках она держала пухлого годовалого малыша и несказанно удивилась, увидев Юрася. Положила малыша в люльку и вместе с нежданным гостем вышла из дома.
— По-здорову ли, Журка-свет, с чем пожаловал?
— Невеста у меня…
— На свадьбу звать, что ли? Доброе дело, только кто же меня к церкви пустит? Негоже это.
— Разбилась невеста. На мостовую грянулась и разбилась. Отец говорит, что хребет сломала и обе ноги.
Старуха посерьёзнела:
— Ужели в Полоцке Мораниных дочек ни одной не осталось? И она же как ты крещёная, вы для раненых добрую смерть не зовёте.
Юрась упал на колени в молодую траву:
— Жива она. И кроме тебя, баба Яся, её никто не спасёт. Помоги!!!
Старуха посмотрела неожиданно зло:
— Вам ваш бог помогает — почему ты его о помощи не молил, а ко мне, ведьмище, прибежал?
Юрась вздрогнул:
— Я молил, бог мне тебя и послал — чудо, что вовсе найти сумел.
— Ишь, как вывернулся! А платить-то чем будешь? Ты должник мой и за жизнь свою доселе не расплатился.
— В закупы пойду, отплачу! — набычился Юрась.
— Кто за тебя, тёпу, цену-то даст?
— Отслужу, баба Яся, чем скажешь.
— Украдёшь для меня?
— Украду.
— И убьёшь?
— Убью.
— И учителя своего предашь? Не будет его творильни — не встанет церковь. Не встанет церковь — не полезет ваш бог на нашу землю.
Юрась замолчал. Старуха пристально наблюдала за ним:
— Не предам. Грех это, Иудин грех. Прости, что просить явился, баба Яся. Назначай свою цену за мою жизнь — верну должок. И будь здорова.
Старуха переменилась в лице — маска злобной мегеры сползла с лица и изумлённый Юрась увидел прежнюю, добрую и заботливую бабу Ясю.
— Испытывала я тебя, малыш. Крепко ли любишь и крепкое ли у тебя сердце. Поедем, глянем, чем помочь можно твоей невесте. Травок только возьму — и поедем.
Голубку они не загнали чудом, белая лошадка оказалась вынослива. К полудню второго дня они были у ворот Полоцка. Ружа ещё жила.