Иные

Император улыбнулся.

— Ну, уж не от Йозефа. Существуют фанатики, сектанты, шпионы Директории. Они идут на смерть совершенно сознательно. Но им незачем скрывать следы преступления. Это бессмысленно.

— Пантократор всеведущ?

— Подозреваю, что да. По крайней мере, в рамках данного мира.

— А в чем еще проявляется его власть?

— Большинство высших чиновников обоих государств — ставленники Храма и несут на себе печать Пантократора. Правда, Директория последнее время бунтует. Сейчас только один из Директоров — Избранный Пантократора. Но Пантократор не позволяет мне уничтожить Директорию. И не позволит. Его принцип — минимум два государства. Я оттяпал у Директоров слишком много территории в пылу погони за вашим кораблем. Впрочем, у меня были основания для подобной дерзости.

-..?

— Я не сомневался, что Директора попытаются овладеть вашей гамма-лазерной технологией. Просто в силу богоборчества, по крайней мере, двое из них проголосуют «за». И тогда Пантократор позволит мне далеко забраться.

— Гм… Причем здесь богоборчество?

— По моим сведениям гамма-лазеры являются одной из разновидностей ядерного оружия.

— Не совсем.

— Похоже на то. Иначе бы в Директории уже сменилось правительство.

Я недоуменно посмотрел на Дитриха.

— Ядерное оружие запрещено Пантократором. Именно поэтому я так поздно решился на восстановление технологии гамма-лазеров. Только, когда убедился, что Директоров не покарал Пантократор.

Темнело. За окном, на синем вечернем небе высыпали первые звезды. Странный рисунок незнакомых созвездий. Потянуло прохладой, свежим запахом весенних цветов.

Император встал, подошел к окну, облокотился на подоконник, повернулся вполоборота к нам. Высокий красивый человек. Темные волосы. Нос с горбинкой. Редкая рыбка на крючке у Пантократора! Я уже понял, где находится источник яда. Думаю, Тим тоже.

— Господин Гримальди, у вас не будет закурить?

— Нет!

Пасси. И все-таки пасси. Восемь десятых процента генов никуда не денешь. Их всего около одного процента — видоспецифичных генов пасси. И у Дитриха восемьдесят процентов из них. Что мы так с ним носимся? Я задумался. Как я, собственно, отношусь к Дитриху? Кем его считаю? С одной стороны почти равным. Все-таки и от Высшего в нем немало. Но гены пасси и Иного заставляют видеть в нем дери, о котором надо заботиться. Это происходит на подсознательном уровне. Неплохо устроился наш Император! Вероятно, низшие вполне искренне ему преданны. Харизма! И это за счет пассионарной части его натуры. Думаю, Пантократор долго выбирал сочетание генов, наиболее подходящее для Императора.

Раздался стук в дверь.

Дитрих обернулся.

— Да?

В щель просунулась голова охранника.

— К вам господин Поплавский, Сир.

— Пусть войдет.

— Добрый вечер, господа, — Тим был озабочен и решителен. — Сир, как вы себя чувствуете?

— Превосходно.

— Тогда вы выдержите небольшое медицинское обследование.

Мы с Тимом переглянулись и поняли друг друга без слов.

Яд «бич Храма» вырабатывали клетки печени Императора. Постоянно. Это не было похоже на генетический дефект. Скорее приобретенные изменения. Лет этак в семь. Добрый Господь Пантократор одной рукой давал яд, а другой противоядие. Правда, источник противоядия можно было дистанционно отключить в любой момент. С ядом сложнее. С этим можно было бороться исключительно путем пересадки печени. На такую крайнюю меру идти не хотелось. Решили восстановить детоксикационный имплантат. Только без ментального усилителя. Дитрих с нами согласился.

А еще через пару дней мы поставили ему еще один имплантат. Наш. Император колебался до последнего момента. Лишь очередное разочарование в милости Пантократора окончательно решило вопрос в нашу пользу. К концу недели Дитрих вернулся в Императорскую Резиденцию, и по радио передали, что он благополучно излечился от простуды.

Теперь мы стояли перед выбором: начать манипулировать Императором через имплантат или продолжать в том же духе, медленно и планомерно подчиняя население страны. Первый вариант был эффективнее, второй — безопаснее. Мы не знали, насколько вообще управляем Дитрих. Ему поставили имплантат Иного и передали Тиму, как самому опытному. «Ну, не зря же имплантат ставили, — помыслил Тим. — Рискнем!» Слово господина нашего нового дери решило дело, и мы выбрали первый вариант. Это было нашей ошибкой.

Начали с простого и безобидного. Тим приказал Императору явиться к нам в институт. Дитрих не пришел. Зато вызвал нас к себе.

Мы сидели в той же комнате, где увидели его впервые. Мягкие кресла, низкий столик с инкрустацией. Дитрих пил свой кофе и изучал нас, держал паузу. Потом закурил. Предложил нам. Мы отказались.

— Господа, я понял, что имплантат служит не только для ментальной связи и повышения коэффициента интеллекта. Ведь так?

Мы молчали, ждали продолжения. Интересно, что именно ему известно.

— Через имплантат можно управлять другим человеком. Это и означает слово «дери», тот, кем манипулирует его господин «ваби».

Я совершенно точно помнил, что при Императоре никто из нас никогда не употреблял обращения «ваби». Да и когда, к кому? Дитрих не общался с Иными. Кто-то подслушал наши разговоры? Ментальные! Это мог сделать только сам Император, но не с такого расстояния. Ни при его скромных, сильно урезанных Пантократором способностях! Марио, Алик и пасси всегда были с нами и обращались к нам, как и положено низшим «товаби». Имплантат, который мы поставили Дитриху, был чистым, без информации. Откуда Император знал этот термин?

— Вы близки к истине, — проговорил Тим. — Хотя трактуете слово «дери» несколько узко.

— У меня тоже могут быть дери?

Ух! Кажется, разговор сворачивал в относительно безопасное русло.

— Да, конечно.

— Что для этого нужно?

— Передать вам кого-нибудь, у кого стоит имплантат.

— Это можно сделать прямо сейчас?

— Да. Помните Ханса Линнера? Он, кажется, теперь ваш адъютант?

Император кивнул.

— Его можно позвать?

Дитрих извлек из-за полы пиджака маленький радиотелефон и переговорил с охраной.

Ханс вошел и преданно посмотрел на Тима и только потом, чуть менее преданно — на Императора. Наш первый подопытный кролик ничуть не изменился — тот же пышущий здоровьем накачанный парень, только взгляд стал чуть осмысленнее.

— Ханс, подойдите пожалуйста, — попросил Тим. — Заверните рукав. Наличие периферийного имплантата мы объясняли возможностью подключения к компьютеру. Нет технологии? Будет! Хуже, если потом придется делать новую операцию.

Тим изменил настройки, и Ханс увидел своего господина новыми глазами. Он был удивлен и растерян.

— Ханс, подойдите к Императору.

Тим поднялся со своего места, подошел к Дитриху и встал за его креслом, приготовившись быть суфлером.

Император взял руку адъютанта. Дальнейший разговор был чисто ментальным. Тим давал советы, Дитрих исполнял. Пока мы не поняли, что передача произошла.

«Теперь проверьте», — посоветовал Тим.

«Ханс, вы меня слышите?» — помыслил Дитрих.

«Да, мой Император!» — в одной этой фразе было столько безграничной преданности, что дальше можно было не проверять.

«Ханс, налей мне кофе, пожалуйста».

Адъютант послушался, налил кофе из серебряного с чернью кофейника, помещавшегося в центре стола, благоговейно подал чашечку Императору. Дитрих почувствовал ту волну наслаждения, что захлестнула его дери. Это было видно. Иначе и быть не могло — открытый канал ментальной связи. Император отпил глоток, поставил чашку на стол, закурил очередную сигарету, нервно затянулся.

«Идите, Ханс, спасибо».

Затянулся снова.

— Господа, — вслух сказал он, когда Ханс ушел. — Вы должны передать мне всех.

Мы с Тимом переглянулись.

— Это невозможно, Сир, — начал я. — Вы не сможете держать столько дери. Это трудно даже для пятерых.

— А мне не нужно постоянно контролировать их всех. Достаточно контроля некоторых в критических ситуациях.