Пик затмения

Мара оцепенела, вцепившись в сетку. Не знала, что делать: крикнуть? А если Ки ушел в тотем слишком глубоко? А если резкий звук только подстегнет его к действию?

– Мбари… – шептала она. – Мбари, скройся… Беги, пожалуйста! Закопайся, пролезь под сеткой!

Он слышал ее, сомнений не было. С его-то слухом. Нет, он оказался там по своей воле. Вопрос идиотской гордости? Новое посвящение? Вот же балда!

– Что делать?! – одними губами спросила Мара, обернувшись к Кошкиной.

Но детектив была, кажется, испугана не меньше. Просто мотала головой, приоткрыв рот. Да, она не училась в Линдхольме. Умственный труд и дедуктивный метод? Пожалуйста. Но никак не трудные подростки и крокодилы.

– Да чтоб вас! – простонала Мара и стянула бандану. Придется перевоплощаться – без вариантов. Выхватить зверька и шуровать вверх, изо всех сил махая крыльями. Только так есть шанс, что они выберутся – если Ки не сожрет обоих. Видит Бог, для орла в его пасти тоже достаточно места…

– Даже не думай! – голос Сэма прозвучал за спиной, как спасение. – Не лезь туда. Я разберусь.

– А папа?..

– Роб приведет остальных. А сейчас отойди.

И Сэм Нанук уверенно шагнул за сетку.

 8. Покоритель с Севера

Маре хотелось зажмуриться изо всех сил и не открывать глаза, пока все не закончится. Страх душил, и, казалось, она просто не выдержит. Не сможет. Пусть все решится, пожалуйста…

Она заставила себя смотреть. Будто воткнула между веками невидимые распорки. Что бы то ни было – она должна видеть. И должна помочь.

– Сэм! – подоспевший Эдлунд торопливо взялся за куртку, чтобы раздеться для перевоплощения.

Но пока он возился с молнией, пока собирался, на тренировочном появился полярный медведь.

– Мамочки… – выдохнул кто-то.

Мара помнила дедов тотем, но сейчас он показался ей гигантским. На месте, где секунду назад был Сэм, возвышался реликтовый зверь. Словно на динозавра натянули белую, местами пожелтевшую шубу.

Он опустился на все четыре лапы, и Мара ступнями ощутила вибрацию земли. А Сэм двинулся к провинившимся первакам. Крокодил Ки рядом с ним казался простым домашним кайманом. Медведь наклонился, повел черным подвижным носом… И заревел. Не знай Мара, что под густым мехом скрывается ее собственный дедушка, распрощалась бы с жизнью. Мощный рык, от которого все внутри гудело, оглушал, лишал возможности думать и шевелиться. И потому когда Сэм замолчал, на всем острове стало так тихо, как не было никогда. И в этой звенящей тишине с легким стуком схлопнулись челюсти крокодила.

Ворочая толстым ороговевшим хвостом, Ки попятился назад. Неуклюжие лапы на суше слушались плохо, но бедолага старался, как мог. И только мангуст Мбари застыл неподвижно в своей коронной позе. Он жив? Или его парализовало от испуга? Ведь не могло же маленькое сердечко разорваться, как у ежа? Может мертвый мангуст стоять или давно бы упал?

– Лиза, ты в порядке? Воды! У кого-нибудь есть вода? Ей плохо?.. – две девочки держали третью: та обмякла и безжизненно сползала на землю.

– Рик, вызови мадам Венсан, – коротко бросил Эдлунд.

Хлопнул пострадавшей по щекам, и Мара услышала судорожный полувздох, полувсхлип.

Главное, чтобы все обошлось. Теперь, когда крокодил исчез в кабинке для переодеваний, Маре стало страшно за деда. Не дай Бог он угробил кого-то своим видом! Перевертыши народ тертый, их сложно вывести из равновесия будничными трансформациями. Ведь это она знала, что безобиднее старого Нанука сложно кого-то найти! Бывший школьный учитель запрещал ей отвешивать затрещины даже Робу. Даже за дело! И вряд ли Сэм причинил бы кому-то вред сознательно. Но откуда это знать остальным? И если уж Маре стало не по себе от утробного рыка, больше похожего на гудок многотонной баржи, то каково ребятам, которые видят старика впервые? Сердечный приступ – меньшее, что могло случиться. Тем более, у хрупкого мангуста… И все-таки: почему он до сих пор не шевельнулся?..

Тем временем медведь развернулся, взял зубами одежду и спокойно прошествовал к самой большой кабинке. Ангару – если точнее. Туда, где обычно переодевался парень-слон из Индии, который закончил учебу в прошлом году.

– Мбари! – окликнул мангуста профессор Эдлунд. – Мбари, ты слышишь меня? Ретрансформация – немедленно! Что за самодеятельность?!

Зверек не шевелился, и у Мары екнуло в груди от нехорошего предчувствия.

– Мбари… – позвала она шепотом, сжимая пальцами сетку. – Пожалуйста. Это я. Тебя никто не тронет…

Она бормотала так тихо, что даже ребята, стоящие рядом, не могли разобрать ее слов. Но ухо мангуста дернулось, он вдруг повернул голову, опустился на землю и пушистой молнией метнулся к ней.

– Мбари, иди в кабинку, – она села на корточки и внимательно посмотрела ему в глаза через сетку. – Все будет хорошо! – и зачем-то добавила одними губами, чтобы ее снова не подняли на смех: – Ты – это я.

Мангуст странно тряхнул головой – то ли это была дрожь, то ли кивок, но уже через мгновение он растворился в полумраке, и только прищурившись Мара смогла разглядеть, как он юркнул в одну из кабинок.

А Ки, уже полностью одевшись, вышел. Двинулся суетливым шагом к выходу с поля, но окрик Сэма заставил его остановиться.

– Стоять! – приказал старый Нанук.

Его лицо не выражало ни паники, ни гнева. Как ни в чем не бывало, он застегивал на ходу куртку, будто закончил насущные дела и собрался на вечернюю прогулку.

– Но я… – парень из Амазонии нервно оглядывался по сторонам, пытаясь найти в толпе за сеткой спасение. А толпа к тому времени подобралась немалая: уже подтянулись студенты из домиков, встревоженные ревом Сэма, прибежали с собрания учителя.

Мара ждала, что отец выйдет к клетке и скажет старику, что это не его компетенция. Заберет Ки, отведет в кабинет и на пару с Вукович отчитает, почем зря. Видимо, на это рассчитывал и сам виновник торжества. По сравнению с полярным медведем административные наказания выглядели вполне себе привлекательно. Однако Эдлунд молчал, как и все, кто стоял вокруг поля. Не получив поддержки, Ки уныло опустил плечи и поплелся к Сэму.

– Что вы со мной сделаете? – спросил юноша-крокодил.

– Ларс, что происходит?! – донесся до Мары яростный свистящий шепот мисс Вукович. Завуч сорвалась с места, чтобы разобраться во всем, но директор положил руку ей на плечо и предупредительно качнул головой.

– Вы объясните мне оба, – отчетливо произнес Сэм, не повышая голос. – Что произошло. Но только, когда твой друг выйдет к нам.

– Он мне не друг, – буркнул Ки.

– Ошибаешься. За свою жизнь ты встретишь много «не друзей». И поймешь, что этот мангуст не был твоим врагом. А, вот и он. Сюда, – Сэм указал на место рядом с Ки, и Мбари на удивление быстро понял, что от него требуется, и встал, вытянув руки по швам. – Я хочу услышать, что здесь произошло.

– Мбари сказал, что не боится смерти! – выпалил Ки.

В толпе кто-то хихикнул, но старый Нанук обвел сборище острым пронзительным взглядом, и тут же все стихло. Злить медведя желающих больше не было.

– Неважно, боимся мы смерти или нет, – Нанук говорил тихо, но Мара не сомневалась: все, кто стояли у поля, слышали каждое слово. – Она приходит сама. Ждем мы ее или нет. Боимся или призываем. Страх есть у каждого, но любая слабость – это только повод стать сильнее. Важно только одно.

Сэм замолчал, и эта пауза заставила всех замереть в нетерпеливом ожидании. Что он скажет? Что важнее всего?..

– Что? – не сдержался Ки.

– Мы, – просто ответил Сэм и внимательно посмотрел парню в глаза. – Люди. Каждый человек – уникален. Каждый сын Солнца уникален вдвойне. Нас так смехотворно мало! Знаешь ли ты, сколько в мире мангустов?

– Полно, – Ки пожал плечами.

– А черных кайманов?

– Тоже.

– А сколько людей, способных надевать костяную шкуру крокодила? Сколько людей еще может так ловко прятаться в самых узких щелях? У каждого из нас свой дар. Для того, чтобы защищать сообщество. И вредить своим – значит, вредить самому себе. Это понятно?