Пик затмения

Сойфер Дарья

ПИК ЗАТМЕНИЯ

 1. Смерти нет

Морской ветер трепал костер, поленья потрескивали и будто назло высовывали новые языки пламени. Мара оглядела кучку новичков: бедолаги кутались и жадно смотрели на нее, словно она могла согреть их своим телом. Кажется, устроить посвящение на улице было плохой идеей. И как она раньше не подумала? Девочка из маори, мальчик из амазонского племени с заковыристым названием, который и по-английски толком двух слов связать не мог. Еще один – из Эфиопии с кожей такого черного цвета, что временами она отливала синевой, как вороново крыло. И вот таких – человек десять. Для них шведский октябрь был слишком суровым испытанием. Лишь девочка-якутка сидела прямо, даже не застегнув куртку.

Господи, ну почему папа не попросил кого-нибудь другого? Почему не встретил перваков сам? Директор он, в конце концов, или нет? Знаменитый профессор Эдлунд…

Мара обернулась, и ветер взъерошил ее короткие черные волосы. С тоской глянула на красные двухэтажные домики, из окон которых лился уютный теплый свет. На белое главное здание, где сейчас ее друзья весело сражались в пинг-понг... И вздохнула. Если бы племена соблаговолили отдать свой молодняк в школу вовремя, к началу учебного года! Как сговорились, честное слово! Именно сейчас, когда завуч в отъезде, а отец торчит в лаборатории. «Они хотят видеть именно тебя», – сказал он. А о том, как ей будет страшно стоять одной перед незнакомцами, он подумал?..

– Мы должны ходить огонь? – нарушил тишину парень-эфиоп и с готовностью вскочил с бревна.

– Послушай… – как там его? Мба… Нба… Язык сломаешь! – Послушай, друг. Никто никого жечь не будет, ясно? – Мара посмотрела в огромные глаза, которые, казалось, висели в ночном воздухе, и, обнаружив в них полное непонимание, снова вздохнула. – Огонь – нет. Сядь. Посвящение – это формальность. Просто слова. Ну, например… Добро пожаловать, теперь вы студенты пансиона для перевертышей. Наш девиз – sol lucet omnibus. Солнце светит каждому. Так что всем тут будут рады.

Она не готовилась, язык лип к небу от волнения. Но сумбурная речь вызвала неожиданный восторг. Волной прокатился вокруг костра вздох восхищения, а эфиоп снова вскочил. И прежде, чем она успела спохватиться, сбросил плед, стал уменьшаться… Вся одежда опала на землю грудой тряпок, а из штанины вынырнул мангуст. Встал столбиком и уставился на Мару, не мигая.

– Эй, вот этого не надо, – мягко начала она, чтобы не спугнуть парня. – Трансформации – на поле, ясно? Давай обратно! Стань человеком! Сбрось шкуру!

Она сделала шаг, протянула руку, но зверек в одно мгновение опустился на все лапы и юркнул в темноту.

– Да чтоб тебя! Всем сидеть! А ты – даже не думай! – приказала Мара юноше из Амазонии, который оживился и тоже собрался снимать штаны. Только крокодила ей сейчас не хватало! И где все?! Почему никто не жаждет разделить с ней важную дипломатическую миссию?.. Ха. Глупый вопрос. Потому что только ей настолько повезло быть дочкой директора и местной знаменитостью… Отлично.

– Не смотрите! – буркнула она.

Сняла кожаную куртку, аккуратно положила сверху любимые наручные часы с барометром, – подарок отца, – и перевоплотилась. С тех пор, как ее двойной дар перестал быть секретом, она смогла открыто принимать облик своего тотема. Да, всем студентам было запрещено трансформироваться вне тренировочного поля, но как еще ей ловить впотьмах крошечного мангуста?! А если с ним что-то случится? И пусть поблажку ей никто не сделает, жизнь новичка важнее.

Мгновение – и орел с белой отметиной на шее – как раз в том месте, где у девушки были шрамы от ожогов – взмыл в небо. Поймав воздушный поток, Мара расправила крылья и спланировала чуть ниже, всматриваясь в пустынный берег. Острое зрение и не менее острый слух выручили моментально. Мангуст копошился между валунами, пытаясь зарыться целиком.

Она сделала круг, снижаясь и размышляя, как донести до перевертыша, который и в человеческом-то виде ее почти не понимал, что надо бы вернуться к костру. Секундное колебание – и Мара плюнула на дипломатические тонкости. Спикировала камнем и крепко ухватила когтями извивающееся мохнатое тельце.

Эфиоп сопротивлялся. Вырывался так, будто борьба шла не на жизнь, а на смерть. Собственно, так оно и было, потому что ослабь Мара хватку – и ее добыча шлепнулась бы на камни, превратившись в кровавую кашицу. Ну и дурак! Может, он не только английский не понимает? Может, вообще не разбирает слов? Может, решил, что вождь племени отправил его на Линдхольм в качестве жертвенного подношения суровым шведским богам? И о чем вообще думала Вукович, набирая такое количество туземцев? Она ведь завуч и должна понимать, что средняя успеваемость теперь рухнет чуть ниже уровня моря?

Изо всех сил стиснув когти, Мара на последнем издыхании долетела до костра. В идеале отнести бы парня в медкабинет к мадам Венсан, чтобы та вколола упертому студенту гормон беременных, от которого у перевертышей временно останавливались трансформации. Тогда был бы шанс в картинках объяснить новичку что можно делать, и чего нельзя, прежде чем он снова отправится копать норы. Но для молодой орлицы зверь был тяжеловат. К тому же извивался, как намыленный угорь, и Мара боялась выронить его в любой момент.

Опустила мангуста в руки якутке, – та хотя бы понимала по-русски, с ней было проще, – и, подхватив с земли свою одежду, отлетела за домик. Трансформировалась. Оделась в спешке, намотала на шею бандану. Про ожоги знали все, скрывать было нечего. Но Мара не любила эти сочувственно-остекленевшие взгляды, которые неизбежно останавливались на ее безобразных рубцах. Пусть знают и дальше – но в теории.

Ноги промокли, хотя она, вроде, даже не подходила к океану. Вытерла, как могла, носками, влезла в кроссовки. Вышла к костру и с удивлением обнаружила, что пальцы в крови. Черт! Значит, и ноги были совсем не в воде… Вытащила из кармана скомканный носок – так и есть. Кровь. Наверное, перестаралась с когтями… Бедный парень! Но ничего – в следующий раз будет знать.

– Так, еще раз, – громко сказала Мара, и все обернулись на нее. – Никаких трансформаций! Нет – трансформаций! Ясно? Всем понятно?

Эфиоп стоял в одних штанах и осматривал себя. Длинные глубокие царапины в районе ребер влажно поблескивали в свете костра. Теперь, когда парень увеличился до размеров человека, казалось, что на него напал тигр или птеродактиль.

– Извини, – она развела руками и запоздало сообразила, что этим только привлекла внимание к окровавленным пальцам. – Ты сам виноват! Зачем убежал? Зачем вырывался?

Чернокожий парень молча посмотрел на нее, а потом вдруг рухнул на колени и опустил голову.

– Мбари нет победить. Мбари смерть.

– Какая смерть? – взвизгнула Мара и откашлялась, возвращая голосу привычный тембр. – Какая на фиг смерть? Что здесь происходит?

– У племени мурси такой ритуал, – подала голос девочка из племени лакота. Роуз, кажется. Америка и есть Америка, там от цивилизации и английского языка не спрятаться.

– Что за ритуал? – нахмурилась Мара. – И что он от меня хочет?

– У тебя право первой крови, – бесстрастно пояснила девочка. – Ты его поймала – и победила. Значит, он недостоин быть перевертышем.

И в эту секунду в подтверждение ее слов другой парень, то ли из Зимбабве, то ли из Замбии презрительно плюнул в эфиопца.

– Хей! – возмутилась Мара. – А ну заканчивайте с этой ерундой! Плеваться и убивать друг друга будете дома. Это – Линдхольм. Здесь есть правила. Законы ивсе такое. Наказание, ясно?

– Смерть? – обрадовался мальчик из Амазонии.

– Да нет же… Пойдем, я покажу… – она призывно махнула рукой, и все поднялись следом, только парень-мангуст так и остался стоять на коленях с опущенной головой. И Мара поняла, что придется импровизировать. Поморщившись и подавив приступ брезгливости, лизнула указательный палец. Для того, чтобы принять облик другого человека, ей требовалась его частичка. Кровь, слюна, волос – что угодно.