Научи меня любить

– Да, это правда, – это был давно всем известный факт, поэтому Алиса не видела смысла его скрывать. Но и гордиться здесь было нечем.

– Как думаете, почему они это сделали?

Алиса пожала плечами:

– У них просто не было собственных слов для того, чтобы…

– Для расставания?

– Ну да. Расставаться всегда тяжело, – писательница помолчала, думая о своём. Когда пауза затянулась, она подняла голову и добавила: – Некоторые люди просто не умеют говорить «нет». И это сильно усложняет жизнь другим людям, которым важно говорить обо всём.

– Вы сильно переживали, когда узнали о том, что ваши слова использовали для расставания?

– Да. Конечно. Особенно когда это случилось в первый раз. Расставание – это грустно. Всегда. Даже если ситуация уже назрела и оба партнёра приняли такое решение.

– Поэтому вы обратились к психиатру? Или у вас были другие причины?

Это был удар ниже пояса. Надо потом попросить Кристину вырезать упоминание о психиатре. Это слишком личное.

– Я бы не хотела отвечать.

– Пожалуйста, это простой вопрос.

Пристальный взгляд, глаза в глаза: кто первым отведёт взгляд? Не она, не Алиса. Это всего лишь начинающие журналисты. Для них это интервью важнее, чем для неё. Они вырежут в итоге всё, что она скажет.

– Нет.

– Хорошо. Я задам другой вопрос. Чувствуете ли вы свою вину из-за этих расставаний?

– Нет. Совершенно точно нет. Это не моя вина. Я не могу отвечать за других людей, даже если они использовали мои слова… Понимаете, не все умеют выражать свои чувства и эмоции словами – у каждого свой способ восприятия этого мира. Но я умею. Слова – это моё. Я так вижу. Я так чувствую. Поэтому то, что я пишу, отражает эмоции достаточно точно. А поскольку люди часто испытывают одни и те же чувства, они, видя мои стихи, вдруг понимают, что эти слова точно выражают то, что чувствуют они сами. Вот они и берут их для того, чтобы лучше донести до кого-то собственные переживания. Это естественно. Почему нет?

Алиса сама слышала со стороны, как искусственно это звучит – ни разу не естественно. Она словно не отвечала на заданный вопрос, а читала лекцию – безликую, абстрактную. И вроде бы она верила в то, что говорила, но слова эти шли не изнутри, не от сердца. Она чувствовала это, но не могла с собой ничего поделать. Это была её давняя проблема, и писательница знала об этом.

Кабинет психиатра. Несколькими годами ранее.

Пожилой психиатр откинулся в кресле, расстегнул верхнюю пуговицу голубой рубашки, достал из кармана носовой платок, снял очки и вытер пот с лица. Спорить с пациентами – дело неблагодарное, и таким образом ещё никого не удавалось переубедить и заставить видеть себя со стороны, но раз за разом он вовлекался в эту игру в надежде сократить время и скорее прийти к счастливому финалу.

– Алиса, поймите: дело не в том, что правильно, а что нет… Забудьте вы вообще это слово, вычеркните его из своего лексикона: любая «правильность» субъективна. Давайте сосредоточимся на другом: у вас невроз, и этот невроз явно мешает вам жить.

Пациентка не сдавалась. По всему было видно, что эта девушка вообще не привыкла лезть за словом в карман – у неё на всё был ответ, и он уже успел к этому привыкнуть. Если Алиса молчит, значит, слова, зародившиеся в этот момент в её голове, ей не позволяют произнести вслух правила приличия.

– Почему вы все думаете, что со мной что-то не так? – наконец спросила она, видимо, преобразовав неприличные слова в приличные. – Что не так? Разве это не естественно – нести ответственность за собственную жизнь?

– Мы говорим о разных вещах. Нести ответственность за свою жизнь, делать сознательный выбор и принимать последствия этого выбора – это одно. Но вот, что вы делаете на самом деле: вы пытаетесь всё контролировать.

– Не понимаю, чем это плохо.

Алиса невероятно упряма. Врач не представлял себе, каких усилий стоило её супругу уговорить девушку обратиться к психиатру. Он задумчиво стал протирать очки носовым платком, которым только что вытирал лоб:

– Тем, что вашему контролю подвластно не всё. Далеко не всё… как бы это сказать помягче… По большому счёту никто из нас не способен ничего контролировать. Другие люди, обстоятельства, объективная реальность не подвластны нашему контролю.

– Предлагаете смириться с этим?

– Алиса, поймите: вы не контролируете даже собственную жизнь. Вы не знаете, что случится с вами даже через пять минут – у вас может случиться сердечный приступ, или вы в ярости накинетесь на меня с кулаками, или вы, наконец, признаете, что не являетесь центром вселенной. Вы не можете с уверенностью утверждать, что чётко осознаёте, что происходит в вашей голове.

– Ну допустим, – нехотя признала девушка.

– Так как же вы можете претендовать на то, чтобы контролировать других людей?

– Я не претендую.

– Тогда признайте, что ни вы, ни ваши стихи, ни какие-то другие ваши написанные или произнесенные слова не могли повлиять на чьё-то решение расстаться со своим партнёром. Вы даже не знакомы лично с этими людьми. Так почему же вы думаете, что ваша власть над ними столь велика?

– Умом я это понимаю…

– Сознанием. А подсознание уверено, что вы можете влиять на эти совершенно не зависящие от вас события. И вот эти вещи – они вступают в конфликт, понимаете? И отсюда все ваши неврозы, повышенная тревожность и депрессивные состояния.

– Ну хорошо, допустим. Что вы предлагаете?

– Перестаньте всё контролировать. Перестаньте пытаться это делать. Перестаньте думать об этом.

– Легко сказать, доктор. Легко сказать. Но поймите и вы – я не могу это сделать. Я же собственными руками, по сути, лишу себя почвы под ногами. Мне не на что будет опереться. Мне будет ещё страшнее, чем сейчас. Я не смогу жить в мире, где от меня ничего не зависит.

– Послушайте, – психиатра осенило. – Вы ведь писательница.

– Поэтесса. Я пишу пока только стихи. Хотя если честно, я задумываюсь о прозе. Мне кажется, в прозе я могла бы как-то точнее…

– Отлично! – воскликнул психиатр. – Вам не приходило в голову, чем вас так привлекла эта профессия?

– Странный вопрос. Это вообще единственное, что я умею – испытывать чувства, эмоции, и выражать это словами. Я так вижу мир, я с ним так общаюсь, если можно так выразиться. Это мой способ восприятия мира. Всё, что не выражено словами, для меня не существует.

– Вы помните, что мы уже это обсуждали? Я имею в виду – ваши проблемы с людьми, которые воспринимают мир по-другому.

– Да, конечно, – опустила голову Алиса. – Я напоминаю себе об этом постоянно: не все такие, как я, и никто не обязан быть как я. Для меня важны слова – но для других людей нет, и это нормально. Мне нужно говорить – и слышать – а кому-то – совершать поступки.

– Звучит как заученный урок.

– Вроде того, – девушка усмехнулась впервые за время сеанса. – Так я себе это всё и повторяю… Но, признаться, мне до сих пор тяжело с людьми, которые не могут сказать что-то словами… Я даже негатив готова принять – любое унижение, любой отказ, если он выражен чётко: нет – значит, нет. Я всё приму. Но поступки… знаете, поступки у людей бывают очень странные. Я не мастер их расшифровывать. Так что с моей профессией? Вы, кажется, хотели что-то сказать…

– Да, верно. Только прошу: не воспринимайте мои слова сразу в штыки, хорошо?

– Разве я хоть раз так делала?

– И тем не менее… Обещайте подумать над тем, что я скажу – в какое-то время, когда вы будете одна, в тишине, никуда не будете спешить. Это действительно очень важно.

– Обещаю, – на полном серьёзе произнесла Алиса. – Я подумаю об этом – долго и обстоятельно.

– Вот и договорились… Так вот. Некоторые писатели – безусловно, не все, но некоторые – выбирают эту профессию именно для того, чтобы реализовать своё навязчивое желание контролировать всё и всех.