Страница 35 из 70
- Давай по порядку. Что здесь случилось? - Шарапов старался не повышать голоса и не провоцировать и без того нервного парня на агрессию.
- Я...я, - тот мялся, стараясь подавить нервность и успокоить панически бьющееся сердце.
- Костян, я видел, как тот бросился на Талого. Это была самозащита.
- Ага, еще скажи, что действие в состоянии афекта. Кто нам поверит? Рассказывай, Талый, не держи кота за яйца. Ты же знаешь, я этого не люблю.
Парень, пугливо осмотрев всех присутствующих, опустил взгляд в пол, сжал руки в кулаки и выдохнул. Атмосфера накалилась. Слушать сбивчивый рассказ байкера было сложно, тот постоянно путался в словах и делал раздражающе длинные паузы, однако к концу его монолога всем стало понятно, что за этим последуют, ой, какие последствия. Ведь убитым был тот самый кормилец, Барон.
- Значит, ты не провоцировал его на нападение? - уточнил Коша.
- Нет, он сам, говорю же. Услышал, что Сомов разрешил нам, взбесился, напал и повалил меня на пол. - Остап кашлянул, прерывая рассказ Талого. - А потом я начал отбиваться. Все.
- С каждым днем все веселее и веселее.
- Кош, ну ты же знаешь, я бы не стал сам...Он напал, я отбивался. А потом закашлялся. Все. Все было так.
- Я понял тебя, Талый, понял. Вот только, что теперь делать? - Костя задумчиво обвел взглядом собравшихся ребят. Санек курил у окна, будто и вовсе не слыша и не замечая происходящего. Гриб стоял у стены, повесив голову и уйдя в собственные размышления. А Остап сидел за компьютером, лениво двигая себя на крутящемся стуле.
- Я думаю, надо прятать труп, - вдруг ожил он. - Если кто-то из ребят Сомова узнает, нам всем крышка. Они же спустят на нас всех собак. И синяки с переломами станут простой забавой. Да, и вообще, не дети уже, давно пора отвечать за свои поступки.
- И как ты предлагаешь, мне ответить? Пойти и сдаться Сомову?
- Может, сначала в полицию? Напишешь заявление, скажешь, что пережил нападение. Может, прокатит.
Талый на это замотал головой.
- Не хочу в тюрьму. А они ведь посадят. За то, что байкер посадят. И не переубедишь, что и среди наших есть нормальные люди.
- Ага, нормальные, убивающие оппонентов по бизнесу в своей приемной. Очень доброжелательные люди. - Остап сложил руки в замок и отвернулся от виновника этого собрания. Его больше интересовала реакция на все это Константина. Как он скажет, так и будет.
- А что, если выкинуть его где-нибудь в лесу? Заметет ведь, до весны не найдут? - внес свою лепту Гриб. Ему не нравилось происходящее, но и друга подставлять он не хотел.
- Никакого леса. - Отмер Шарапов, прикрыл глаза цвета горького шоколада и выпустил сдерживаемый легкими воздух. - Надо спрятать его где-нибудь и ждать. Нам придется рассказать об этом Сомову. Скрывать от него все равно не получится. Он сразу догадается, кто причастен. И ты, - он указал пальцем на Талого, - сам расскажешь ему, как это случилось. Тебе придется самому выиграть для себя прощение Сомова. Я заступаться не буду. Это уже перешло все границы.
- Будь тут твой отец, он бы решил все. - Выплюнул ему в спину "друг". - Ты ему и в подметки не годишься! Только и можешь, что распивать свой кофе на встречах, трепаться с тупыми банкирами ни о чем! А мы тут, между прочим, собираем все шишки. Если бы не ты и твоя тупая уверенность в честности людей, ничего такого бы не случилось. Ведь ты отказался ему помочь! Ты там со своими друзьями покорял вершины, когда он загибался здесь!
- Что? Я? Ты винишь меня в том, что пропил все свои бабки? Ты винишь меня за то, что стал неудачником? Ты всегда был как пес! Ждал, когда он кинет тебе очередную кость! И что теперь, кто тебе поможет теперь?
- Ах, ты сука! - И парни сцепились, стремясь разбить друг другу лица, размазать грубые слова по щекам, смешать их с кровью, выплеснуть опутавшую вонючими сетями злость.
Он ехал по пустой дороге. Слепящий свет фар встречных машин нервировал расшатавшиеся в последнее время нервы. Ему не хотелось даже думать о том, что случилось за этот месяц. Единственным его желанием было - гнать по скользкому асфальту, выжимая педаль газа, разгоняя четырехколесного монстра до двухсот киллометров в час. В голове метались мысли. Какие-то образы то вспыхивали, то затухали, превращаясь в осадок воспоминаний. Одно лишь лицо все никак не выходило из головы. Он видел ее во сне. Она улыбалась там, смеялась и мило морщила носик. А он не обращал внимания на ее ворчание, грея холодные руки и разбавляя горячий чай топленым молоком.
Не понимая, как, Костя оказался в знакомом дворе. Он даже вышел на воздух, чтобы убедиться в своей догадке. И убедился. Ее окно было где-то наверху. Одно из этих светящихся провалов дома. Вот только какое? Ему необходимо было знать, которое принадлежало только ей.
- Привет. Еще не спишь? - Шарапов улыбался, глядя себе под ноги и слушая ласковый голос девушки. Теплые нотки в нем, как бальзам, ложились на его серую-серую душу.
Она не спала. Читала что-то, но он не запомнил, что.
- Выгляни в окно. - Девушка на том конце рассмеялась, однако просьбу выполнила. Он увидел ее тень и тоже улыбнулся.
- Я приехал пожелать тебе спокойной ночи. - Слова вырвались сами. И прозвучали как-то по-новому. Эта их последовательность, вложенный смысл... По-одиночке они были просто словами. А, сойдясь вместе, создавали что-то совершенно новое, другое, полное чувств и мужской робости.
Она ответила. И ее слова сложились в ответный смысл.
- Я рада, что ты приехал. Спокойной ночи.
Дома его ждал лишь грустный кот. Он жалобно мяукнул и исчез в недрах квартиры. Костя разулся, скинул вещи на тумбочку и прошел в комнату. В спальню проникал свет от уличного фонаря, освещая беспорядочно разбросанные бумаги из фирмы, одежду, а посередине всего этого хлама стоящую кружка. Его любимая. Самая большая.