Страница 39 из 68
Глава 20-4 (бонус). Демоны
***
(Ж о з е ф и н а)
События событиями, но жизнь никто не отменял. Отец отправился на Искью (не без моей настоятельной просьбы) для дальнейшего решения сложившейся ситуации, так что я вновь осталась одна. День отсыпного – и пришлось приниматься за обязанности. Хотя вряд ли те сутки можно назвать «отсыпным». Странные, вспышками, кошмары так и норовили разорвать мою голову, душу. Так что приятно было сейчас хоть немного отвлечься, пусть даже и на работу.
И снова вместо кельи в свободное время, куда мог забрести любой желающий меня повидать, подалась я в любимый винный погреб. Очередные попытки выдрать пробку (а сегодня я куда решительнее, нежели когда-либо), да тщетно. Что же… вновь часы трезвого заточения, единения – и жутких мыслей. И чем сильнее я хотела осознать, привыкнуть, принять то, что видела в кошмарах, свыкнуться – тем сильнее дрожь пробивала тело, и хотела я уже визжать от накатывающих волн страха. А что если это – неизбежность? С положением моей родни в обществе, с количеством таких серийных убийц, как Личер, с той властью и богатством, что Искья обладает, всё это всё меньше кажется видением, и всё больше - пророчеством.
***
Ладно. Плевать. Как-то да будет. А пока… пока пора тащиться к себе, принимать душ и попытаться уснуть, отключиться, хоть как-то, хоть на короткие миги глубокого сна.
Вот только по пути обратно я заметила нечто странное. В узком длинном, извечно темном, туннеле впервые на стене висел фонарь (керосиновый), отчего вдали различила небольшой проход, кишкообразный отросток, а в нем – проем. Едва я коснулась ногами пола по другую сторону, как дыра в стене принялась неспешно закрываться, кирпич за кирпичом, вовсе лишая меня права на отступление, возращение, пресекая возможность одуматься. Выбор очевиден – несмелые шаги вперед, по очередному длинному в полумраке (лишь иногда встречались тусклые фонари на стенах или самые что не есть факелы) коридору, так что вскоре оказалась внутри настоящего лабиринта, утратив понимание, откуда пришла и куда направлялась. Еще один проем, еще – пока вовсе не оказалась там, где никогда не должна была быть. Словно какое-то наваждение, мания взорвались в голове, заслоняя адекватные мысли. Странный зов, засевший колючим комом в голове, диктовал отчаянно безрассудные решения. И вновь коридор, факелы, медовый свет. И вновь по серпантину вниз - и замерла. В небольшом проеме между ступеней увидела их: Доминик склонился рядом с каким-то мужчиной, который, хоть и был в сознании, но не шевелился, будто ему позвоночник сломали. Точно также, как со мной тогда было, на судне. Невольно поежилась от жути, от эха воспоминаний. И вдруг незнакомец заговорил: узнала… Конечно, узнала, этот жуткий сиплый бас… (да и вряд ли когда смогу его забыть): Личар. И пусть тьма скрадывала большую половину туловища, а тень – черты лица, теперь бессмысленно было отрицать, сомневаться – это был он.
Странный смех ублюдка:
- А говорили, что отказался вести на меня охоту. Что слово держишь, если дал зарок…
Хмыкнул. Немного помедлив:
- Ты на черное и белое-то не дели. А для таких, как ты, я люблю делать исключения. Значит, это твой был ублюдок к нам захаживал?
- Иллюзия, Бельетони. Иллюзия… Он сам не ведал, что творил. Ведь все мы чего-то боимся… - прошипел, будто змея, наслаждаясь, но кашель тотчас веселье перебил. Звонкий вдох: – И ты, Бельетони… Ты… боишься. И я даже уже знаю чего.
Колкая насмешка Доминика:
- Поздно спохватился. Ты уже никуда не денешься.
- А мне больше уже и не надо, - тихий смех. – Я уже всё сделал, и ты это знаешь. Мне остается лишь за нити дергать. Если меня убьешь, Она навсегда останется зараженной. Ведь ей никто, кроме меня, не поможет. Выбирайте: или вы меня отпускаете, снимая все обвинения и прекращая всяческое преследование, или я утащу Ее за собой. Сначала Она сойдет с ума, а затем сама себя прикончит. А учитывая детали, сие произойдет гораздо быстрее и легче, чем ты можешь себе это вообразить.
Резвое движение – вцепился Бельетони в шею этой твари рукой, отчего тотчас все его тело стало превращаться в черный, цвета золы, земли, субстрат.
- Не забывайся, - голос Бельетони внезапно стал странный, страшный, неведомый мне доселе, будто, и вправду, сами Демоны заговорили, - кто перед тобой. И кому бросаешь вызов. Я могу, как сократить твои мучения на минуты, так и продлить на года. Не заставляй меня выбирать второе.
Несмелые шаги вниз.
Резво отдернулся, обернулся, выпуская мерзавца из хватки, отчего тот вновь задышал – залаял, заливаясь кашлем.
- Ты что здесь делаешь? – взволнованное, ошарашенное Бельетони. Встал, выровнялся на ногах. Шаги ко мне ближе.
Игнорирую. Попытка схватить меня – но увиливаю (да и сам отступает, ведясь на мою решительность).
Шаги ближе – присела рядом со своим новым Катом, взгляд в глаза:
- Мне Вас жаль, - искренне, шепотом, будто страшась, что кто-то мои, наши откровения услышит. - И я не о том, что сейчас происходит. Нет. Тогда я не поняла, а сейчас мне всё стало ясно: это не интерес был, и не растерянность. Это была зависть. Вы мне позавидовали. Тогда, там, на лодке. Вы боитесь смерти, потому так отчаянно ищите любые способы удержаться в этом мире. На всё что угодно готовы пойти. Только вот жить Вы не умеете… иначе бы не при таких обстоятельствах была бы наша встреча. Вы – боитесь, а я – нет. Сойду с ума? Нет, Вы неправы. Я давно сошла с ума. Давно. И самое страшное – это даже не это. А то, что я ко всему могу приспособиться, привыкнуть. Придет момент – и даже этот страх притрется, смирюсь, приму и перестану бояться. Я всегда была выродком, - подползла ближе. Глаза в глаза: - И сейчас им являюсь. Я не боюсь смерти, и не боюсь жить. Я не боюсь Вас. Да, Вы мне завидуете, теперь я это точно знаю. Отпустите меня, или нет – ничего не изменится. Я все еще буду на весах, вот только буду знать то, против чего стоит бороться. И против кого. Таких, как вы. И единственный верный способ вас победить - это уничтожать. Пусть даже отчасти превентивно. Уничтожать всё и всех, кто порождает мои страхи. – Резвый разворот к окаменевшему от удивления Доминику, и жестко, как на духу, вглядываясь в глаза надежде: - Убей его. Прошу.