Испытание

Вдруг грубый рывок.
Что-то произошло. ЧТО?
БОЛЬ… ДИКАЯ, АДСКАЯ БОЛЬ… повсюду, звоном разрываясь в ушах, вторя то ли визгу, то ли крику.

Глава 5. Преисподняя

***
(Л у и)

Я не сразу понял, что произошло. Успел среагировать, лишь перед самым падением. Нелепая попытка защитить девушку от удара. Дикая, гадкая боль от приземления - невольно проехались по склону насыпи. Усердия удержать рядом с собой Марию. Силился принимать все удары на себя, уберечь, спасти хрупкую. Едва застыли на месте, инстинктивно обернулся по сторонам, в поисках повторной угрозы, в поисках ответов… и замер в ужасе:  наш поезд сошел с рельсов. Вагоны раскурочены. Несколько перевернулось на бок, еще пару – склонились к земле. Электровоз все еще пытался тащить за собой свой потрепанный, дымящийся хвост по поврежденному полотну.

Пассажиров, как и нас с Марией, выбросило наружу… взрывной волной? Был взрыв?
Резким, ярким, напористым, безумным наваждением ворвался в меня этот яд. Запах крови. Сладкий, шальной, всепоглощающий запах крови… Мария обмякла, обвисла в моих объятиях, без боя отдаваясь на волю моего демона.
Нет! НЕТ! Я сильнее. Сильнее всего этого! Сильнее…
Соберись, Луи-Батист! Соберись! Ты же не тряпка! Вспомни сороковые. Вспомни тот ад. Просто не дыши. НЕ ДЫШИ!

Замер. Сложно привыкнуть, перестроиться. Но ведь реально. РЕАЛЬНО!

Прижал девушку к груди. Теплая кровь коснулась моих пальцев. Рана… Поспешно осмотреть - разбила себе голову. Держись… Стащил с себя пальто. Бросил на землю и сверху уложил Марию. Снял свитер и, скомкав, зажал повреждение. Милая, не сдавайся… Минуты тикали. Короткий, вопросительный взгляд на ранение - кровь уже почти остановилась. Вновь зажал тканью. Я всматривался в ее бледное лицо, в расслабленные прикрытые веки, в едва заметное, медленное поверхностное дыхание, лишь иногда нарушающееся глубокими вдохами, и рассуждал, обдумывал происходящее. И вдруг током пронзила мысль: ей суждено было умереть. Не там, так здесь: не успей я тогда, или не защити сейчас… не видать ее более живою.

Жадно прижался ухом к ее груди - сердце лениво билось, временами нарушая правильный ход. НЕ СДАВАЙСЯ! 
Резко оторвался. По старой привычке приоткрыл веки: зрачки расширены, никак не реагируют. Перевернул на бок во избежание удушения при рвоте. Хлопки ладонью по щеке. Ну же, давай. Приходи в себя…
Мария, сражайся!

Не реагировала.

Победный писк – и стих скрежет метала. Поезд наконец-то остановился. Люди стали постепенно приходить в себя. Тихие, пробирающие до кости, стоны вокруг. Изнемогающая мольба помочь, спасти, облегчить муки… Первая реакция – броситься на помощь. Глупая реакция, еще со времен войны. Привычки, которых уже не побороть.
Но сейчас Она важнее…

Вздрогнула рядом со мной. Дикий, свистящий кашель вырвался наружу.

Каждое слово ценой вдоха яда – запаха беспризорной, манящей крови. Взгляд в затуманенные глаза. Секунда за и против:
- Ты как?
- Что произошло? – едва слышно, шепотом. Нервно дернулась.
- Лежи! – раздраженно, приказом, прижав к земле.
Испуганный, взволнованный немой взор мне в очи. Отчего поддался:
- Крушение поезда.
Вновь лихорадочно задергалась, пытаясь оглянуться по сторонам, убедиться, что я… вру?
- Тебе нужно лежать, ты сильно ушиблась головой.
Грубо, повелительно прибил за плечи к плоскости, лишая права на движения, заставив вновь улечься на пальто.
- МАРИЯ! Успокойся и не дергайся!

Вдруг кто-то рядом (видимо, лишь сейчас придя в себя) дико завизжал. Миг – и переросло все это в какой-то ошеломительный, разрывающий рассудок, крик. Еще мгновение – и в сдержанное вытье… нытье сменило припадок.

- Что? Боже… - испуганно выпучила свои глаза, всматриваясь в темень, повернув голову набок. Обернулся и я: в нескольких метрах от нас лежал мужчина, мертвый… из груди торчал огромный кусок железа, осколок.

Поежилась.
И снова дикий ор где-то позади нас.

- Помоги ему. Пожалуйста…
Короткие сомнения, взор в глаза – и сдался:
- Хорошо. - Тяжелый вздох. - Но обещай, что не будешь шевелиться. Что дождешься?
- Обещаю.

Нехотя выпустил из рук.

Луи-Батист, соберись!
Худощавый мужчина, лет под сорок, скорчился от боли, испуганно обняв, поджав свою раненную ногу - отрытый перелом. Острый шпиль бело-розовой кости. Из вены вальсировала кровь. Ах, ты девка гадкая, чего всегда норовишь покинуть тело?
Рванул его штанину, оголяя рану. Тонкие полосы из джинса – и наложил плотный, цепкий жгут.

И снова дикий вопль вместо облегчения. Вот только это уже не здесь. Кто-то новый, кто-то другой… где-то там, витиеватой дорогой, прямо в преисподней.

***
(М а р и я)

Казалось, я попала в ад. Шипение, злобное чертыханье, смешанное с отчаянным, душераздирающим криком, визгом. Казалось, всё пространство было усеяно остатками человеческой жизни. Поле трупов и падших, догорающих живых… Мороз ужаса цеплялся когтями за душу, прогрызая зубами кожу, цепеня тело. Замерла я, едва дыша. Боялась верить в происходящее. То, что вижу…
Слышу.