Страница 21 из 22
***4/8
Зина стояла у раскрытого окна... Обернулась в темноту комнаты, милая и добрая Ниночка уже спит, свернувшись калачиком. Зина уступила ей свою кровать, сама разостлав себе спальное место из кресла-кровати, которым пользовались крайне редко. Зина, поворочавшись с боку на боку, посчитав баранов, пришла к выводу, что ей сегодня никак не уснуть...
Он был причиной ее бессонницы. Мужчина по имени Руслан, у которого есть жена и дети, и к самой Зине он относится, как к сестре... Он так и сказал. Юлька, на правах старшей мудрой сестры, умоляла не влюбляться в него, в мужчину со шрамом на две жизни старше себя, кажется, она опоздала со своими благочестивыми пожеланиями.
Ей только хотелось верить, что не показались обманом его брошенные украдкой заинтересованные и восхищенные взгляды. Он завтра уедет, а она так и не узнает об этом. Как у него спросить?
Конечно, у нее не было никакого опыта в построении отношений с мужчинами, но Зина перечитала множество любовных романов, и знала, что главные героини за смелость поступков вознаграждались вечной любовью. Чего она робеет? Она и напрямую спрашивать не будет, просто еще раз взглянет в его глаза и сразу поймет...
В беседке, где Руслан устроил себе импровизированный ночлег, было тихо и темно. Наверное, он уже спит, а она себе выдумывает "симпатии к себе", которых не было в помине. Она разочарованно вздохнула, слезы подступили к глазам при воспоминании о сегодняшнем дне, как он неожиданно завалился утром, как отвадил Пашку Галкина, как восхитительно пел под гитару, как потом утешал ее. Небольшой огонек, прорезавший неожиданно темноту беседки, стал для нее маячком надежды.
Она, стараясь не шуметь, на цыпочках стала выбираться из комнаты, мимо Андрея, который даже головы не поднял в ее сторону. Она понадеялась, что он уже спит. И так же крадучись, стала спускаться по лестнице на первый этаж, где в большой комнате столкнулась нос к носу с Юлей, которая шла со стаканом воды в комнату Кондрата.
- Зин, ты чего бродишь ночью? - подозрительно спросила Юля.
- В туалет хочу! - с вызовом ответила Зина, надеясь, что сестра не пойдет ее провожать, но Юля напомнила ей о совсем другом.
- Зин, у вас же там ведро стоит, для тебя и мальчишек...
- Юль, ты что издеваешься? - возмутилась Зина. - У меня в комнате Нина спит, в коридоре Андрей валяется на полу, я не буду при нем писать в ведро! - и гордо задрав подбородок и отрабатывая походку от бедра, удалилась из дома на улицу. Злилась немного на сестру, та сбила ее с романтической волны с напоминанием о ночном горшке.
***4/9
Ее манил свет в беседке, и возможно она, как та бабочка... летела на свою погибель... но остановится не было ни сил, ни желания...
- Руслан! - тихо позвала она из темноты. Светом, который ее поманил, оказался приличных размеров фонарь. Свет, падающий от фонаря на лицо Руслана, делал его загадочным и даже красивым. Он сидел к ней в профиль, и шрама на лице с этой стороны не было видно. Рубец, оставленной войной ее не пугал, не вызывал отторжения. Руслан представлялся ей героем без страха и упрека, как описывают в любовных романах, который мог быть жестким и умел убивать, но с любимой женщиной становился безгранично нежным. Он же такой, правда?
- Зиночка, что случилось? - всполошился он, вскакивая со скамьи, где раскатал себе спальный мешок.
Ее появление в ночи взволновало его еще больше, он боролся уже битый час с бессонницей, переживая еще раз восхитительный сегодняшний день заново, вспоминал раз за разом, первую встречу с ней на кухне. Ее образ вгрызался в его мозг, почти причиняя физическую боль, а о душевных ранах, он и думать не хотел... Зиночка, недоступная мечта...
Руслан чувствовал себя старым извращенцем, запавшим на малолетнюю девчушку, но ничего сделать не мог, только приказав себе любоваться и впредь издалека.
- Ничего не случилось...Руслан, а тебе удобно здесь? В доме есть место, а ты спишь на улице...?
- Все нормально, Зиночка. - улыбнулся он, избегая смотреть ей в глаза. Она хоть и маленькая по возрасту, а вдруг прочтет там что-то лишнее, что вырывается непроизвольно из него. И этот интерес оскорбит девушку в столь нежном возрасте.
- Я старый солдат. - усмехнулся он. - Мне не привыкать. В армии мы ночевали зимой в горах. Спасибо за заботу, Зиночка, но мне так удобнее. - пояснять не стал, что это уже вошло у него в привычку, особенно после очередной ссоры с женой, идти на ночевку в спальном мешке на открытый балкон в любую погоду. Он начинал задыхаться в одном пространстве с уже нелюбимой женщиной.
- Руслан, я хотела спросить... - она миллиметровыми шажочками приближалась к нему. - Ты только не сердись... Но мне важно понять...
- На тебя невозможно сердится, Зиночка... - он пытался скрыть дрожь в голосе, но чем ближе она приближалась, тем сильнее билось его сердце. Ночь, тишина, рядом милая его душе Зиночка, как ему удержать себя в руках? Не обидеть ее, не оскорбить...
- Руслан... - она робко присела на самый краешек скамейки, в нескольких сантиметрах от него, боялась, что он прогонит или отодвинется, но он даже не шелохнулся, только шумно выдохнул. Может он хочет спать, а она ему надоедает? И у него не хватает наглости прогнать назойливую Зину, ведь сегодня сам назвал ее "сестрой и одной семьей", словно обязав себя теперь на вечное терпение и понимание ее любых выходок.
- Ты мне теперь, как старший брат, да? - начала она издалека, не зная, как добраться до сути волновавших ее вопросов.
- Да, Зиночка, должен быть... как брат. - тихо выдохнул он.
Зиночка правильное направление взяла в их отношениях, он постарается быть ей старшим братом. Он приложит максимум усилий, чтобы эта девочка гордилась своим названным братом. Он несколько секунд пробовал на языке слово "брат", в данном контексте оно отдавало горечью и безнадежностью.
- Тогда я могу спросить у тебя все-все? - с замирание сердца поинтересовалась она.
- Зина, просто спроси, что ты хочешь знать... Я постараюсь ответить...
Она словно в омут кидалась, но отступать было поздно. Вспомнила, как ответила Юля на бестактный вопрос Васьки о мужчинах, их шрамах и пережитой войне.
- Руслан, в память о чем ты оставил его?
Она протянула руку к его лицу, деревянными пальцами, коснувшись подбородка, в немой просьбе, попросила его повернуться к себе. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от собственной безрассудной смелости, но все же принять его грубый отказ. Он вздрогнул, но послушно повернулся. Зина дрожащими пальцами прикоснулась к его уродующему рубцу, нежно, еле касаясь, провела вдоль всей линии шрама и замерла в ожидании.
- Зина... - он был потрясен ее вопросом, ее нежным прикосновением к признакам своего явного уродства, которые он так и оставил на лице, хотя только ленивый не предложил ему пластику.
И Нора постоянно твердила про пластику, став вдруг стеснятся выводить своего мужа в свет, на свои гламурные вечеринки. Его уродство разрушало их идеальный мир, вносило дисбаланс в гармонию красоты их собственного представления о совершенстве. Он из упрямства уже не хотел ничего менять, и конечно, это была память, и еще одно весомое обстоятельство...
Для Зиночки попытался найти самый честный ответ, накрыв ее онемевшие пальцы своей широкой ладонью, словно припечатал к щеке, что сейчас адски горела.
- Это память о втором шансе для меня... - голос его дрожал, но и не пытался сейчас скрыть волнения, он был честным и немного беззащитным, уверенный, что эта девочка его не обидит. - Я почти умер, Зина, там на войне... Знаешь, почти у каждого кто воевал, есть второй день рождения... Наш с Чеченом второй день рождения летом, был совсем недавно... А у Кондрата с Лехой он в мае...