Страница 46 из 150
Приходить в себя после падений всегда неприятно. Особенно, если, пока ты был без сознания, тебя от души испинали урланги. Но кто-то настырно пытался привести Амаддариэла в чувство, обливая уже вторым ведром воды. Носферату закашлялся, и тело откликнулось острой болью в разных местах. Бесполезно было оценивать количество ушибов, проще было перечислить места, где у него НЕ болело.
- С добрым утречком! – услышал он ехидный голос и открыл глаза. Прямо перед ним улыбалась кривозубая жабообразная харя сидящего на корточках урланга. – Чего это ты на меня так мутно смотришь? Али не узнал врага своего закадычного – Творга Великого, господина восточных земель? Впрочем, откуда бы тебе меня знать, ежели ты всю жизнь от мамкиной юбки не отходил?
Вокруг раздался дружный гогот и бряцанье кружек. Амаддариэл с трудом повернул голову и осмотрелся, обнаружив себя сидящим у столба на коленях с привязанными над головой запястьями.
- Чего головой вертишь? – усмехнулся Творг. – Подданных что ли ищешь? А эльвы-то твои поумней своего правителя оказались: как к ним с севера мои орды вышли, так они и драпанули без оглядки, даже пыли от них на наших дорогах не осталось. А ты не знал, да? Не знал, что на севере урланги тоже живут? Мы везде живем! Здесь все – наше!
- Наше! Наше! – повторили пирующие, потряхивая кружками в воздухе.
- Да-а, бросили тебя твои голубоглазые, - сочувственно покачал головой Творг. – Один только вернулся. Вон он, кстати, лежит. Готовится к праздничному ужину.
Урланги снова заржали и отступили от стола, давая Амаддариэлу возможность насладиться зрелищем: на столе, абсолютно голый, крепко связанный по рукам и ногам, лежал на большом блюде Сайлус, живописно обложенный красными яблоками. Тонкие веревки держали его привязанным к столу, не давая шевельнуться. Во рту виднелся кляп, а над ушами жалко торчали остриженные волосы. Амаддариэл встретил его взгляд: обреченный и… извиняющийся.
- Ну как он? Готов? – громко спросил Творг, обращаясь к пирующим.
- Подождите, ваша милость, - отозвался один из урлангов. - Щас мы его чесночком, а потом бы еще помариновать пару часиков.
С этими словами «повар» отправил в рот нечищеную головку чеснока, под одобрительное улюлюканье собутыльников пожевал его вместе с шелухой, выплюнул на ладонь и принялся деловито натирать эльва. Тот крепко зажмурил глаза, не в силах больше смотреть на своего господина.
Творг снова повернулся к Амаддариэлу:
- Это у нас будет… как это называется, - он пощелкал пальцами, - деликатес, во! Будешь? Я угощаю! Не будешь? А ты у нас, между прочим, на десерт. Только больно ты грязный. Вон, и следы сапог всюду. Эй, кто-нибудь! Водички гостю!
И Амаддариэла снова окатили ледяной водой. Можно было сказать, что теперь он был мокрым до нитки, но из всех «ниток» ему оставили только порты.
- Другое дело! – улыбнулся Творг и отошел, внимательно приглядываясь к носферату. Царю подали кресло, и он развалился в нем, заложив ногу за ногу и покачивая в руке кубок с вином. – Чтобы с тобой такое сотворить. Эй, певчий!
К нему подскочил тощий, недокормленный пацан с большими карими глазами. На парне неряшливо болталась длинная рубаха, которой Творг щедро одарил своего любимца. Урланг поманил его пальцем, парень наклонился. Творг спросил:
- Ты сладкое любишь?
- Ну… люблю, вроде, - неуверенно отозвался певчий.
- Видишь во-он того серого мужика?
Хозяин взял полуэльва за подбородок и повернул его голову так, чтобы тот смотрел на Амаддариэла. Носферату стиснул зубы.
- Ну? – ответил парень.
- Я тут подумываю его на десерт оставить. Идеи есть?
Вообще-то, парень не горел желанием есть пленников. Но правитель явно ждал от него чего-нибудь интересного. В конце концов, певчий, сочиняющий такие умелые похабные куплеты, и придумавший такую простую и в то же время унизительную пытку для эльва, просто не может не придумать что-нибудь столь же интересное и для носферату. Парень думал долго, и глаза его нервно бегали. От каждой выдумки зависела жизнь несчастного певчего: когда он надоест царю, его вполне могут случайно зарубить от скуки.
- Ну, чтобы он стал сладким, его нужно подсластить, - наконец, выдал певчий.
Творг был не совсем удовлетворен, но хлопнул в ладоши:
- Эй, повар! Меду сюда.
С кухни быстро принесли большую плошку с медом. Певчий, видя, что такого развлечения царю будет мало, сказал:
- Хозяин, а вдруг он на десерт не пойдет? Вон он какой серый, будто перец молотый. Дай-ка мне ножик, я его попробую: может, он горчит?
Эта идея Творгу понравилась больше. Он вытянул из ножен красивый и очень острый нож. Парень с поклоном его принял. Пирующие развернулись на лавках к пленнику лицом, чтоб лучше видеть грядущее представление. Но певчий пока не спешил отходить от царя урлангов.
- Я слыхал, ножи твои ядовиты, как клыки гадюки, и разят противника насмерть одним порезом, - уважительно продолжил певчий, кланяясь хозяину.
- Есть такое, правду ты слышал, - осклабился довольный Творг.
- Не отравлено ли это лезвие? – поинтересовался певчий, разглядывая нож. - А то еда – она лучше в живом виде. Я его пырну вашим замечательным ножом, а он и сдохнет сразу. Какое тут веселье?
Творг засмеялся и хлопнул парня по плечу, так что у того сбилось дыхание.
- Не сдохнет, не боись, - сказал царь. - Давай, начинай уже!
Певчий поклонился, взял нож в правую руку и обошел столб кругом, осматривая пленника. Тот смотрел вперед, будто бы ничего не замечая.