Сдвиг

Слёзы — это, конечно, хорошее и продуктивное решение проблемы, но мне нужно было думать, как добираться с другого конца города домой посреди ночи и без денег. Братец ушел в явный загул, ну, в моих силах было ему отомстить, припомнить, как этот писаный красавец бросил сестру на произвол судьбы. Правда, пришлось бы объяснить почему я не сопела тихо-мирно носом в подушку, а шлялась невесть где, но это уже было делом десятым, сейчас же во мне вдруг забурлила злость, которая и побуждала меня к каким-либо решительным действиям. Видимо, слезами смыло нерешительность и обреченность свежеприобретенные, оголив немного адекватных реакций, потонувших в первые мгновения за моей истерикой. Возвращаться к Купряшину я не собиралась, еще было страшновато и... совершенно безумно представить любой исход нашего разговора. Я как-то не готова еще даже просто думать об этом. Пешком до дома я не дойду, денег на такси нет. Если я всё-таки доберусь к родному очагу, моя матушка не откроет дверь, предупредила же заранее, чтобы я ключи взяла. Насмотревшись на ночевки брата под окнами, когда он не верил, что родная мать не пустит его домой, если он забудет ключи, я что-то не захотела проверять распространится ли это воспитание и на меня - вот радости соседям будет: и дочка-то в семье пошла по наклонной, вот беда. Братец трубку не поднимал, я было набрала его номер еще раз, но итог один - долгие размеренные гудки без намека на то, что на том конце кто-то хотя бы слышит, что ему звонят.

Я смотрела на список звонков в телефоне, гипнотизируя имя брата, надеясь, что вдруг это бы его ментально прошибло и он взглянул-таки, что его обыскалась сестрица. Смотрела, думая, что же делать, ведь даже нет ни одной подруги, к которой можно было бы посреди ночи заявиться домой, да что там, нет вообще ни одной подруги в принципе, и тут мой взгляд упал на номер телефона, набранный сегодня днем. Симонов! Черт... время было позднее, я совершенно не представляла, как можно звонить совершенно незнакомому человеку в час ночи, но он сам сказал звонить, если что-то случится, а я действительно была в безвыходном положении. Пока я думала, что лучше: быть сволочью, разбудившей человека посреди ночи иди же замерзнуть уже довольно прохладной осенней ночью, с соседней улицы вывернули пьяной и шумной компанией несколько мужчин. Не стоило сомневаться, что с моим везением я могла и не рассчитывать на то, что они пройдут мимо и не станут приставать к одиноко-гуляющей девушке, ведь если я в это время тут, то явно ищу приключений. Я тихой мышью почти запрыгнула за стоящее неподалеку дерево и на корточках, вжимая голову в плечи, стала пробираться к кустам, в которых меня не было бы видно с дороги, одновременно с этим уже бессовестно набирая номер одногруппника, была не была!

- Алло? - Сонный и немного недовольный голос ответившего мне после нескольких гудков был без сомнений женским, и я, сидя и без того на корточках в кустах неизвестно где, растерялась окончательно - неужели неверный номер? Но я была уверена, что Симонов сделал себе дозвон, разве нет? Что же делать-то?

- Извините, я, кажется, ошиблась номером. - Я быстро нажала на отключение и, уткнувшись носом в колени, тихонько завыла от безысходности. Но мой унылый скулёж прервал звонок телефона. Чёрт, та девушка! - Да?

- Ты Оля? Не бросай трубку. - Девушка говорила спокойным уверенным голосом, каким-то образом заставляя меня саму перестать нервничать. - Антон в душе, поэтому я ответила. Я Юля, его девушка, а ты та староста, которая по уши в неприятностях?

- Ага. - Я не смогла сдержать нервный смешок, но ведь описание меня было идеальным! - Извини, что так поздно позвонила, я... это... Доброй ночи!

- Да стой ты, доброй ночи она желает. Что случилось? - В голосе девушке сквозили нотки, в которых угадывалось, что перечить не стоит, но я всё же попыталась.

- Да нет, всё в порядке! - Я не знала, что сказать, чтобы звучало убедительно, заготовки на случай такого внезапного разговора у меня не имелось.

- Конечно, в порядке, а как же иначе, именно потому что у тебя всё в порядке ты и звонишь почти незнакомому человеку, которого считаешь не совсем адекватным, приставучим преследователем. - На этот раз была очередь Юли засмеяться. А я краснела, как рак, радуясь тому, что собеседница никак не могла меня увидеть.

- Я так никогда не говорила...

- А это я говорю, потому что Антон мне в красках описал, что он делал, недоумевая, отчего же ты так шарахаешься от него. - Девушка искренне развеселилась, видимо, представив себе наше общение - да уж, смех, да и только. - Так что стряслось? Выкладывай.

- Я... - А как объяснить человеку одной фразой, что со мной приключилось и чем мне можно помочь?

- О, Антон вышел, сейчас трубку ему отдам. - Послышалась какая-то возня и тихий разговор, после которого последовало немного удивленное "О!", принадлежавшее точно моему одногруппнику.

- Староста? Что случилось? - Симонов сразу перешел в наступление.

- Я внезапно обнаружила, что кроме тебя мне некому позвонить. - Мне было так неловко, что я потихоньку начала переходить на шепот.

- Если так, то всё ещё хуже, чем я даже предполагал. - Антон как-то невесело хмыкнул. - Чем я могу помочь?

- Мне не совсем удобно просить тебя о таком... - Я пыталась подобрать слова, но однокурсник оборвал мои невнятные попытки.

- Меньше слов, больше дела, староста. Чем раньше ты скажешь в чем дело, тем раньше мы решим твою проблему. - Я тяжело вздохнула и сдалась от правдивости слов молодого человека.

- Я оказалась черт знает где посреди улицы без денег, документов и даже ключей от дома. - Я грустно пробормотала о своём фирменном везении. - Я совсем не знаю, что мне делать.

- Ох, староста... Тебя ограбили? Ты сама не пострадала? Как ты? - в голосе Симонова отчетливо слышалась искренняя забота и переживание.

- Я... вроде в порядке, да. Меня не ограбили, просто... сама дура. - Ну, правда ведь, кто ж мне виноват кроме себя самой?

- Ты где сейчас? Мы сейчас тебя заберем, называй адрес. - Я объяснила, где примерно нахожусь, и, услышав уверение, что меня заберут уже в течение двадцати минут, отключилась. 

Оставалось дождаться и не умудриться влезть в ещё какие-нибудь неприятности. Я ощупала рукой землю и опустилась прямо на нее, устав сидеть на корточках. Телефон внезапно зазвонил, на экране высветилось имя куратора, но я не собиралась поднимать трубку, явно не сейчас... а может никогда, кто ж меня дурную такую разберет. Я нажала на отключение звука и в полной тишине просто смотрела на то, как Купряшин настойчиво продолжал ждать ответа. Не сегодня, Михаил Евгеньевич, уж извините.