Сдвиг

Костя всю дорогу до дома был чернее тучи, что же стало причиной его плохого настроения оставалось для меня загадкой, потому что на любые вопросы он неразборчиво бурчал в ответ и бросал на меня хмурые взгляды. В какой-то момент я не на шутку распереживалась, что всё-таки мое утреннее представление перед входом в универ показалось ему непозволительным и недопустимым. Хотя я-то сама ни в чем не виновата, я упала просто, да и сам братец стоял и злорадствовал с улыбкой на всё лицо, если бы он решил, что я накосячила, я бы словила подзатыльник в первое же мгновение, а потом бы еще выслушала часовую лекцию о поведении молодых и несмышлёных девиц в обществе. Дело было в чем-то другом, но Костя еще был напряжен, на диалог не шел, музыку включить не дал, шлепнув меня по руке, как только я потянулась к приемнику, поэтому ехали мы в гнетущей тишине. Точнее, гнетущей была ситуация, которая вокруг меня обрисовалась, а тишина лишь позволяла мыслям пожирать мое спокойствие без каких-либо помех. Когда мы наконец зашли домой, я не знала кого и благодарить за полупустые дороги и отсутствие пробок, в которых я уже представляла, как чокнусь в компании своего наэлектризованного братца, схватившего меня на пороге моей комнаты за воротник кофты, не дав мне скрыться за дверью и потащив за собой на кухню брыкающуюся и сопротивляющуюся меня. Усадив меня за стол и не позволив подняться, чтобы хотя бы включить чайник, Костя сел напротив меня, сложил руки в замок и, подперев ими подбородок, уставился на меня в упор, прожигая недовольным взглядом. То, что он был недовольным это было мягко сказано, брат практически негодовал, но продолжал молчать, маринуя меня в моем собственном нагнетании переживаний.

- Ладно, шутки в сторону. - Костя выпрямился на стуле и, сжав губы в тонкую линию, нервно забарабанил пальцами по столу. - Я не сразу понял, где его видел, но в памяти всё-таки всплыла картинка твоих ночных похождений. - Брат как-то зло сжал челюсти, что нервно заходили желваки на лице, я поёжилась, пытаясь понять, к чему ведет родственничек и чем мне грозит этот разговор. - Я сначала подумал, что это тот паренек, с которым ты там на земле обнималась.

- Кость, ты чего?..

- Помолчи пока. - Брат нервно всплеснул руками, предостерегая меня от дальнейших расспросов. - Я почти не сомневался, что это тот парень, но потом я понял, что это был не он, когда увидел рядом с вами другого человека. - Я похолодела: неужели он тогда ночью всё-таки умудрился рассмотреть Купряшина? - А теперь скажи мне честно, ты что, Оль, умудрилась закрутить с преподавателем?

- Я не... - Я старательно пыталась придумать какую-нибудь правдоподобную отговорку, но брат, недобро прищурившись, ткнул в мою сторону пальцем:

- Хорошенько подумай перед тем, как соврать мне, потому что перед тем, как уехать, я зашел в деканат, чтобы развеять свои подозрения. Пара улыбок секретарю и я уже счастливый обладатель информации, что у вас новый красавец-преподаватель в этом году. - Костя наклонился ближе ко мне, не разрывая зрительного контакта. - И, как ты понимаешь, внезапно оказалось, что именно в вашем преподавателе я и узнал твоего ночного дружка. Так вот спрошу еще раз, Оля, ты крутишь шашни со своим собственным преподавателем?

- Ты неправильно всё понял! - Хотелось завыть от ситуации, в которую меня загнал брат.

- Нет, это, кажется, ты неправильно поняла, потому что на мой вопрос есть два варианта ответа. Так что, Оль, да или нет?

- Ну чего ты привязался-то? - Мне подумалось, что неплохим выходом из ситуации будет изобразить подступающие слезы, и я начала ныть, добавив дрожи в голос, но старший братец слишком хорошо меня знал, так что резко хлопнул ладонью по столу, заставив меня подскочить от неожиданности.

- Ты истерики прибереги для своего профессора, он может и купится на них, а мне нужен четкий и ясный ответ. Ну?

- Ничего у нас нет. - Я сдалась и, сказав это, опустила голову, устыдившись своего поведения, ведь, по сути, ничего у нас с Купряшиным не было, потому что его голова в отличие от моей не была набита сердечками, пожирающими мозг.

- Судя по тону, ты расстроена. - Я вспыхнула, боясь поднять на брата глаза. - Ситуа-а-ация...

- Кость, ты только маме не говори, она же убьет меня.

- Это я тебя убью, мелкая. Сначала твоего профессора, а потом и тебя. И только после этого расскажу матери, чтоб и она поглумилась над твоим хладным трупом. - Брат замолчал, отбивая какой-то враждебный марш по столу, а потом, что-то решив, продолжил: - Я, конечно, мысленно жму этому хмырю руку - еще недели не прошло с начала учебного года, а ты, моя затворница, уже втюрилась по уши, но это даже в моих глазах как-то неправильно. Неужели не могла выбрать кого-нибудь своего возраста? - Я продолжала молчать, чувствуя, как на глаза наворачиваются уже не наигранные слёзы: вдруг стало так обидно, хотя сама себе даже не могла объяснить отчего. - Ладно, я пока еще не решил, что с тобой делать, можешь пока идти к себе и подумать над своим поведением. Хорошенько подумай, а то получится, что я зря свои планы на вечер прошляпил, сидя тут с тобой.

- Так и скажи, что ты отыгрываешься на мне за то, что тебе не перепало. - Я было улыбнулась, но встретилась с серьезным взглядом брата, предостерегающе покачавшего головой из стороны в сторону.

- Рано для шуток, Оля, ра-но. - Я моментально прикусила язык, почувствовав, что Костя действительно озадачен.

- Извини. - Я встала из-за стола и быстро прошмыгнула из кухни, пока мне дали такую возможность.

Закрывшись в комнате, я вдруг почувствовала, что из меня словно выкачали все силы за этот сумасшедший на эмоции день. Я опустилась на кровать и, накрывшись с головой пледом, прислушалась к своим внутренним ощущениям - плакать вроде бы не хотелось, но и расслабленной я себя не чувствовала. Как бы мне не хотелось обратного, но я поняла, что с Купряшиным пора эти игры в "кошки-мышки" прекращать, пока всё не зашло слишком далеко. Это было грустно, очень обидно, но правильно, и именно так и следовало поступить - правильно, не идя на поводу у своих мимолетных эмоций, ведь я всегда была благоразумной, такой и должна была оставаться. Пока я сама себе мысленно проедала плешь, ругая за своё неблагоразумие, я не заметила, как уснула. Сон был беспокойным и каким-то мельтешащим, что я, казалось, пропадала в его беспорядочном мигании сменявших друг друга декораций, пугавших меня своей враждебностью. Когда я резко проснулась, напуганная очередной ужасной проекцией своего мозга, в комнате уже было темно - я умудрилась проспать до самого вечера. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что мой телефон, который я забыла перевести из беззвучного режима, вибрировал у меня в кармане джинсов. Кое-как достав его, я взглянула на экран, высветивший имя звонившего, которое парализовало меня неожиданностью - звонил куратор. В миг задрожавшими руками я с трудом смогла ответить на звонок, отчего-то шепотом проговорив в трубку "Алло".

- Миронова, выйди ко мне, пожалуйста. - Голос Купряшина показался мне каким-то странным, совсем не похожим на себя, а его просьба меня озадачила.

- Куда?

- Вниз, Миронова, спустись, пожалуйста, ко мне. Я возле твоего дома.

- Зачем? - Послышался тяжелый вздох.

- Я тебе всё объясню. - Резкая тишина в трубке дала понять, что куратор отключился, а я, уставившись на смолкнувший телефон со смесью недоумения и какого-то страха, поняла, что благоразумие свое могу выкинуть подальше, потому что точно знала, что спущусь к Купряшину, что бы там не решила еще несколько часов назад.