Поиск

— Тебе хочется остаться со мной?

— У меня есть основания предполагать, что вы нуждаетесь во мне, и поэтому для меня тоже было бы лучше остаться с вами. Я достаточно долго знаю вас, ваш характер, желания. Я могу сделать вашу жизнь более счастливой.

— Мне трудно так сразу что-то решить… - выдавила она. - Меня никогда не тянуло к таким, как ты...

— Почему вы так ненавидите андроидов? Только потому, что муж ушел от вас к искусственной девушке?

— А ты откуда знаешь? – дернулась Эмили.

— Джон сказал.

«Вот болтун», - подумала она и вслух произнесла:

— У меня нет ненависти к ним, - Эмили было как-то неловко произносить «к вам». - Я просто считаю, что мы могли бы обойтись... Считаю, что не нужно делать такую большую ставку на искусственный интеллект, да еще в человеческом обличье…

— Вы не доверяете нам? Считаете, что мы опасны?

— Ты говоришь, как Диана, - пробормотала она.

— Да? Я не знал, что она говорила вам это… Но, Эмили, ни один современный робот не может причинить вред ни вам, ни любому другому человеку. Такое случалось раньше, но сейчас это исключено.

— А что скажешь насчет Дианы? – она обернулась к Энди всем телом. – Слушай-ка, а как ты вообще к ней относишься?

— Она - другая. Она ни в малейшей степени не зависит от людей, в отличие от меня. И она считает себя выше вас. Ее поведение совершенно неприемлемо для меня.

— Что же, хоть это радует, – Эмили встала. – Я хочу перекусить; тебе нужна еда? Ты иногда ел, я помню.

— Сейчас – нет, не нужно. Обычно я ел, чтобы не отличаться от остальных, а вчера это было для восстановления. У меня свои продукты, для меня они эффективнее, чем человеческие.

— А, - удовлетворенно протянула Эмили, вспомнив загадочное серое повидло. – Ладно, как хочешь.

В столовой она налила себе кофе, зажгла сигарету и задумалась. Через полгода они оба будут на Земле… И если она попросит, Энди останется с ней. Чего она сама хочет?

Оставить его с собой? Теперь-то можно не бояться, что он бросит ее – он сделает все, чего она ни пожелает. Он будет терпеть ее тяжелый характер и для него не имеет значения, как она выглядит и может ли родить ребенка; он будет ждать ее из рейсов или сопровождать в рейсах – все, что угодно. Удобно, что и говорить. Но он – не человек, а она – не Джон Коулфилд. У этого Энди нет свободы воли, он действует в рамках каких-то своих законов и директив, и он останется с ней не потому, что действительно любит ее и она нужна ему, а потому, что он так запрограммирован. Он должен любить человека – неважно, ее или другого. А она не хочет довольствоваться искусственной привязанностью. Джону Коулфилду это подходило, но скажем уж прямо – у Джона не было выбора. У нее тоже нет выбора… пока – нет. Но принять привязанность Энди, оставить его с собой, заменить человеческую любовь запрограммированными чувствами – это расписаться в собственной слабости, стать как Джон, который был сильным только до определенного предела. А ведь, конечно, были и другие, которые заменяли человеческие отношения вот такими. И даже не нужно далеко ходить за примером, стоит только вспомнить ее бывшего мужа Керрина.

«…А еще наверняка есть богатые неудачливые женщины, предпочитающие андроидов, потому что не умеют и не желают строить нормальные отношения, и есть мизантропы, уставшие от людей, не любящие людей… Не любить людей, заявлять, что ты устал от людей или люди тебе неинтересны – как это глупо, когда ты сам являешься человеком. Как это бессмысленно и немного по-детски, ведь один человек ничего не стоит. «Пока мы едины – мы непобедимы» - откуда это? Не помню.

Но что же все-таки здесь не так, что неправильно во взаимной привязанности, в любви человека к роботу? Оставим свободу воли, не в свободе воли дело. Вот тут у нас по поверхности планеты бродит робот с полнейшей свободой воли, и допустим на минутку, что я ей понравилась, и она, Диана, мне понравилась. Ну и как, хочу я ее дружбы, привязанности, любви - полностью добровольной? Нет. Она – тоже машина. Человек не должен любить машину, потому что такие отношения – это начало конца отношениям между людьми. Такие привязанности и союзы начнут подтачивать общество, разрушать связи между личностями, и к чему мы придем? Ведь это остановка, регресс. Подмените человеческие отношения искусственными – как просто станет жить. Стоит ли работать над собой, развиваться, стремиться к чему-то, если твой робот примет тебя любым? Стоит ли учиться чему-то, если за тебя все делают роботы? Освоение космоса – а запустим туда роботов!..

Я не хочу такого будущего, и мне не нужен суррогат чувств. Человек должен быть с человеком… Мне кажется, что я все-таки заслуживаю человеческой любви, а не того, что может дать машина, даже такая похожая на человека, как Энди…».

Она зажгла вторую сигарету и долго сидела, бездумно глядя на быстро закручивающуюся непрерывную спиральку дыма. Эмили все решила для себя и была убеждена, что приняла единственно правильное решение, и все же ее не оставляло ощущение, что здесь что-то не так, что она поступила то ли неверно, то ли несправедливо, то ли жестоко. «Жестоко? По отношению к кому – к Энди? Но ведь он не человек, он даже не животное…». Это было так, и все-таки что-то мучило ее, какая-то неловкость или вина – как будто она незаслуженно обидела того, кто не мог ответить, и не мог не потому, что был слабее, а потому, что был милосерднее.