Страница 6 из 165
— Не подавится, но порваться может, — засмеялся блондин. Девушка обреченно захныкала, не имея возможности даже оскорбить их. Всунув обе головки членов ей в рот, они на максимум растянули его, в котором теперь затрепетало два мужских достоинства. Слезы стекали на них. — Зубы убери!
Они могли говорить, что угодно — она ничего не могла поделать, она уже не владела собой. Её трясло, как перед смертной казнью. Место во влагалище освободилось и его заняло здоровенное твердое копьё какого-то незнакомца, так щедро одаренного природой. Она бы могла подумать, что это один из тех, кто уже были, но только по размеру определила, что он в ней первый раз. «Ласковая» и «внимательная» маска сзади тоже кончил через некоторое время и поднялся. Краем глаз, когда два члена поочередно скользили между устами, девушка увидела, как водитель — единственный, кого она знала по имени — теперь занял место между ягодиц. В уже достаточно разработанную дырку он проник без труда и заработал там, запыхтев у за плечом. Один из тех, кому она сосала, кончил на лицо, опустив на него ладонь и размазав по нему своё семя. Ей стало ненамного, но легче дышать, обрабатывая только один член. Его хозяин приказывал водить по нему языком и помогать себе рукой. Второй девушка механически придерживалась за того, на котором подпрыгивала от его уверенных и сильных рывков. На большом фаллосе широкая амплитуда создавала почти экстремальные ощущения. От перенапряжения насилуемая стала отключаться, но в бессознательном виде можно было пользоваться только в двух местах, а третье становилось почти не рабочим, поэтому заметивший то, что она вырубается тот, кого она обслуживала ртом, поднес ей под нос какую-то пахучую штуку — может быть, нашатырь — и сознание её тотчас прояснилось. Ей хотелось убить его за это дважды. "Ненавижу, ненавижу…"
Руки тех, кто трахал её и тех, кто стояли по сторонам, гладили её, щипали, тянули. Грохот музыки не прекращался. Стал доноситься коньячный запах. Теперь они ещё и напиваться вздумали? "Мне крышка. Может, они и до этого были не слишком трезвы? Хотя я бы почувствовала запах спирта, ведь почти каждый норовил одарить меня грязным поцелуем, даже этот Дэвид, развернув мою голову, впился в мои губы, жадно вонзившись языком и пронырнув по всему рту" - в полу-беспамятстве отмечала девушка. Истерзанная, она уронила голову на бок, после четвертого минета какому-то типу и, почувствовав, как в неё снова кончили и во влагалище, и в задницу, она была брошена на плащ. Но к ней не пришло облегчение. Хоть уже никого не было рядом, и она лежала в одиночестве на скомканной ткани, сквозь которую тут и там кололась трава, она дрожала, скуля и сжимаясь в ком. Завалившись на бок, она увидела в метре оторванную от своего пальто пуговицу. Мозг перестал работать. Внимание просто сосредоточилось на ней. Девушка увидела цель, она стала для неё маяком. Она, голая, не чувствующая холода, судорожно выдыхая клубы пара, поползла к этой пуговице и была похожа на свихнувшуюся. Она и сама себя такой ощущала, подтянувшись к ней и взяв её в ладонь. Царапающая тело почва стала промораживать кожу, но у неё не было сил больше ни на что. Она прижала кулаки, в которых лежала пуговица, к груди, и закрыла глаза.
— Она не рехнулась, часом? — услышала она чей-то насмешливый голос.
— Сейчас я приведу её в чувство. — Девушка разомкнула веки от того, что её что-то поднимало и тащило куда-то. Она снова была в руках того парня, что был вторым в машине, привезшей её сюда. Да, на самом деле, он ещё не имел её, и до сих пор не надел маску, считая, что не нуждается в ней. "Наверное, он и убьёт меня, чтобы не оставлять свидетельницы преступления". Он подвел её к автомобилю Дэвида и, развернув к себе, посадил на капот. Она бы соскользнула, если бы промежностью не уперлась в его ширинку, за которой уже дыбилась возбужденная плоть. Он обхватил её лицо двумя ладонями и, проводя языком по ушной раковине, прикусил ухо, глубоко дыша в него, отчего по коже бежали мурашки. Опускаясь губами ниже, он целовал каждый сантиметр до самой груди, а потом втянул вершину одной в рот, зажевав сосок. Девушка взвизгнула. Руки его шмыгнули вниз. Левая забралась между половых губ, волнуя чувствительные глубины, а правая расстегнула его брюки. Он вытащил свой ремень, хлыстнув им в воздухе.
— А сейчас, стерва, ты будешь мне петь! — мужчина посмотрел шальными глазами, и девушке показалось, что в них безумия больше, чем в ней самой теперь. Она непонимающе уставилась на него. — Чего не ясного? Начинай!
Даже если бы она была профессиональной певицей, она не могла в таком состоянии издать ни одного связного звука. Она начала хныкать, сотрясая грудь вздохами. Он на минуту залюбовался ей, вздымающейся и опускающейся. Но потом опять поднял взор.
— Чего молчишь, сука? Пой! — Жертва, онемевшая ещё час назад, шевелила губами, желая сказать ему, что не может. Ремень занесся вверх и опустился на её бок, обжигая. Она вскрикнула. — Пой, я сказал! — Он всунул свой член между её ног и начал медленно двигаться. – Грязная шлюха, пой!
Она открыла рот, но, так как всё ещё не исполняла его желания, опять начала получать удары ремнем. Вторая его рука вцепилась в её волосы. Движения, вбивающие внутрь влагалища его достоинство, становились всё яростнее. Отхлыстав её по боками ногам, он отбросил кожаный аксессуар и вытащил из кармана складной нож. Девушке стало жутко, как не было ещё за эту ночь.