Аркадия

А я даже не знал, где именно вода. Светлячки летали мимо нас, не обращая на наше присутствие никакого внимания. Аксель совершил какое-то движение, которое я несколько раз видел в фильмах про спецназ, но так как я их не любил, то не был уверен. Наверное, это движение означало что-то вроде "пошли", потому что все так и сделали. Я двигался вслед за Констанцией, тихо-тихо. Мне это все напомнило детские попытки не разбудить родителей, осталось только на цыпочках пробираться. Но я был осторожнее, чем о себе думал. Мы пробирались по краю болота, потому что деревья сгрудились настолько плотно, что пробираться хоть где-нибудь еще не было никакой возможности. Черные ветви тянулись к золотистой, мутной жидкости, жалким остаткам магии. Приходилось перешагивать их, и даже Астрид, которая обычно ломала все на своем пути, приобрела некоторое подобие тактичности, старалась не задеть ветки. Никакого ветра не было, но мне казалось, что лозы с бутонами чуть покачиваются. Центральное дерево, древесный король, как я про него думал, казалось сытым и напоенным, но при этом было таким же нездоровым, как и все предыдущие. Как монарх, страдающий подагрой. Мы друг за другом, дружной линией пробирались по ненадежной земле. Напряжение было очень большим, у меня внутри все стало как струна, натянутое и волнительное. Я убеждал себя: ну что такого, это всего лишь деревья. Даже деревья-наркоманы остаются просто деревьями. Все эти хлесткие и хрусткие ветки вселяли волнение, но на самом деле переживать было нечего. Папа говорил, что те, кого ты боишься должны бояться тебя еще больше. Только я не боялся, этого я не умел. Я ощущал что-то странное, тянущее чувство, жуть, но не страх. Светлячки парили в этом мареве, как золотые пузырьки в воде.

Мы были почти на середине топи, когда я решил, не из праздного любопытства, закрыть глаза и куда-нибудь заглянуть. Все пришло сразу, хотя иногда приходилось ждать. И все было очень-очень быстрым, как будто пара кадров сменилась друг за другом, и между ними осталась пропущенная пленка. Вот нога Констанции скользнула по грязи, совершенно неумышленно, едва коснулась золотисто-масляной пленки воды, а потом какое-то быстрое движение, невыносимо протяженное, и брызги крови, которые я увидел на своей шутовской рубашке, крови Констанции. Я открыл глаза, моя рубашка еще была чиста, а вот нога Констанции уже коснулась ряби. Она глубоко, взволнованно вздохнула, но она не знала что будет, а я знал. С силой, которая меня самого удивила, я повалил ее на землю, прямо в грязь. Констанция издала вопль отвращения, а Аксель крикнул:

- Уединитесь!

Меньше секунды я наслаждался близостью Констанции, румянцем на ее щеках и теплотой ее дыхания. А потом все случилось очень-очень быстро, как в видении. Бросок и укус. Наверное, Констанции должны были откусить голову. Чьи-то острые зубы легко срезали дерево, ровно там, где была секунду назад голова Констанции. Оно накренилось, но его несчастные товарищи не дали дереву упасть. А я увидел: вовсе это были не бутоны. Это были закрытые пасти, они были похожи на цветки, у них были и лепестки, свернутые в подобие пиона, но по ним шли зубы, длинные, истекавшие слюной зубы. Лиана была гибкой и управляемой, как мышца. И я вспомнил, что было таких лиан много. Тогда я подумал: древесный король именно что король. Короли они говорят обществу так: мы защитим тебя, общество, а ты в обмен на это пустишь нас к кормушке. Наверное, это дерево использовало остатки магии, чтобы измениться и теперь оно могло защищать магию от чужаков для других деревьев в обмен получая больше.

Что-то вроде растительной диктатуры. Вся эта мысль пронеслась у меня очень быстро. Мои мысли всегда были быстрые, потому что я никогда не боялся.