Аркадия

- Слишком много вопросов. Как политрук я имею право стрелять в головы.

- Не имеешь!

Констанция явно была возмущена. И возмущение у нее было особенное, так девочки, которых назначают старостами возмущаются, когда кто-нибудь плохо себя ведет. Констанция явно задумывалась о том, что по ее мнению делать правильно, а что нет. Мне это в ней очень нравилось.

- Ладно, не имею. У меня и пистолета-то нет.

- Как ты меня раздражаешь, я просто с ума сейчас сойду!

- Астрид, он того не стоит, - сказал Адриан. Я обернулся к нему и увидел, что на губах у него играла легкая улыбка, он будто бы гулял себе, ничем не озабоченный, а Астрид кипела от ярости, казалось, пар из носа пойдет. Они были настолько не похожи, что и сомневаться не приходилось - они брат и сестра. Так иногда бывает, когда связывает людей не то, что у них общее, а то что разделено. Тогда еще говорят: люди друг друга дополняют. Считается, что тогда они счастливы вместе. Но, наверное, так бывает тяжело. Я подумал, а ведь Констанция и я наоборот похожи. Мы оба любим книжки, нас обоих Астрид называет скучными, мы оба считаем правильным быть лучше, чем мы на самом деле есть, и оба светловолосые. Значило ли это, что мы не подходим друг другу?

- Но он меня раздражает! Я не переживу с ним поход в волшебные горы.

- Зато у тебя есть мотивация побыстрее его закончить.

- Я готова принести кольцо в Ородруин, если можно будет от него избавиться!

Аксель засмеялся, но, наверное, не так ему было весело, как он показывал. Никто никого не понимал. Мы держались вместе и часто с ним ругались, потому что он пугал нас, а ему было обидно, что он чужой. Наверное, он давным-давно не видел никого, с кем можно просто поговорить.

Я должен был сказать об Акселе что-то хорошее, но мог только смотреть на то, как тени леса ложатся на запястье Констанции, делая острее косточку на нем. За этим занятием время текло совершенно незаметно. Люди болтали, а я просто шел, и мне нравилось смотреть. Констанция не замечала, а может делала вид, что не замечает.

Так я понял, что с выживанием у меня все не очень хорошо. Я и не заметил, как лес стал густой и теплый, и влажный настолько, что дыхание стало тяжелым и неприятным. Все вокруг приобрело мутный, зеленоватый оттенок места, где большая влажность, много деревьев и мало света. Мы были в месте, которое, наверное, стоило бы назвать болотом. Земля под моими сапогами стала хлипкая, густая и приятная, как тесто. От нее начинало тянуть опасностью, и это ощущал не только я. Все притихли, разговоры угасли. Все казалось странным и чужим, я еще не был в подобном месте. Делия сказала:

- Ого.

Делия всегда выражала общее настроение очень точно. Я тоже подумал: ого. И хотя все еще был день, и капли далекого солнца струились сквозь листву, сумрак сгущался, будто марево поддернуло все. В этом ощутимом воздухе, таком крепком, что его можно было, казалось, схватить, летали светлячки. Было недостаточно темно, чтобы они казались красивыми. Это были золотые пятна, немного пугающие, как игра воображения.

- Это Долина Болот. Не самое приятное место, честно говоря. Довольно дикое.

- И довольно жаркое, - добавил Адриан. От Долины Болот впечатление было неприятное, хотя природа часто кажется мне красивой. Но здесь все было какое-то совсем душное. Все деревья, росшие во влажной, ненадежной земле были искривлены, будто все, попадавшее в это гиблое место - непременно болело. Тощие, и в то же время будто опухшие ветки были как рахитичные пальцы. Они все тянулись в одну сторону, к воде. Я сразу и не понял, когда земля перешла в воду, настолько тонкая между ними была граница. Где хлябь переходила в грязную, мутную от земли воду было не увидеть. Топкий бассейн грязной воды притягивал к себе ветки, они были как руки нищих, просящие подаяния, прокаженные и больные, хотели милосердия и монеты. Это были рослые деревья, но из-за их неестественной искривленности в сторону воды, они казались горбатыми. Здесь всего было мало, все болело. И только дерево в центре воды, окруженное грязным золотом, казалось толстым и полным какой-то ворованной жизни. С него свисали темные лианы, оканчивающиеся какими-то странными бутонами, тоже опухшими, как будто они напитались местной влагой. Никогда не видел таких деревьев. Я посмотрел на Констанцию, ее ресницы трепетали, и хотя она ничего не говорила, я видел, ей здесь неприятно, от влажности она щурилась. Делия скривила губы в брезгливой ухмылке. Астрид и Адриан переглянулись с выражением отвращения. Хотя, если подумать, ничего особенно ужасного здесь не было. Да, душно, да, деревья уродливые, да, грязно, пахнет гнилостной, застоялой водой. Но вовсе не гниющие трупы и даже не гигантские насекомые. Только Аксель улыбался, но мне казалось, что и ему противно. Отвращение это было не сознательным, как отвращение перед монстрами, а глубоким, потаенным, таким, чьи причины не объяснишь.

- Что с этим местом? - спросила Делия. Аксель сказал:

- Однажды здесь проходила Великая Река, но в ходе битвы двух Королей ее течение изменилось - так сильна была магия, действовавшая тогда. А здесь осталось болото. Фауна мигрировала отсюда поближе к источнику магии, а флора так не сумела. То, что растет ближе всего к Реке больше всего от нее и зависит. Считайте, это деревья наркоманы, которые ловят свои крохи магии, которая им больше не причитается.

Звучало жутко и грустно. Но лучше чем то, что Аксель сказал после.

- Я бы на вашем месте их не тревожил, и на своем месте их тревожить не буду. Давайте-ка проберемся мимо них так, чтобы не задеть воду. Они могут посчитать, что мы здесь для того, чтобы...

- Посчитать?! - завопила Астрид. - Это гребаные деревья!

- Но тебе ведь тоже не хочется их злить.

Астрид нервно переступила с ноги на ногу. Ей не хотелось, и никому не хотелось.

- Идем по краю, - сказал Аксель. - И упаси вас Все Силы как-либо задеть воду.