Крылья

- Я схожу за хворостом на ночь, а ты сиди здесь и жди меня, - спокойно сказал он, но, увидев в глазах племянника испуг, ласково добавил. – Я скоро вернусь.

Ночь была глухой, тихой. Такая неестественная тишина может быть только перед бурей. Шурша редкой, где-то еще не опавшей листвой, со скрипом покачивались деревья у кромки леса. Раэнэл не стал уходить далеко, собирая ветки у окраины и чутко прислушиваясь к каждому шороху, а после выпрямился, глядя на серую луну, идеально ровную, словно вырезанную из бумаги и приклеенную к небу. Во рту стало горько от воспоминаний, а глаза защипало, поэтому мужчина поспешил отвернуться.

Когда он вернулся, мальчик, свернувшись калачиком, лежал, подложил под голову обе ладони. Услышав шаги, Тээа резко встрепенулся и поднялся.

- Ты вернулся, - облегченно выдохнул он. Раэнэл ободряюще улыбнулся ему и, расстегнул пояс с мечом, аккуратно положил его на землю, теперь теплую от огня.

- Спи, - мягко сказал он. – Я посторожу.

- А ты точно не уйдешь? А то, вдруг я проснусь, а тебя и нет уже тут.

- Да куда же я уйду…

- Не знаю, - Мальчик пожал плечами. – Я читал книжки, и так всегда было в сказках. Воины оставляют спутников и уходят в лес, а после не приходят. И путники продолжают дальше в одиночестве…

Раэнэл коротко усмехнулся уголком губ и сел, стаскивая с уставших ног сапоги. Мальчик закрыл глаза и повернулся спиной к огню, чтобы не было больно глазам. Раэнэл, отыскав в сумке еще грибов, пожарил их себе и, медленно жуя, смотрел на танцующее пламя, в котором трещали сучья. Он не ошибся в своем выборе, не положил случайно в сумку поганку. Слушал журчание ручейка и мерное дыхание племянника. Он подбрасывал  хворост в огонь и держался, чтобы не уснуть, но когда время зашло за полночь, усталость свалила и его.

Положив меч в ножнах под руку, на всякий случай, он лег, закрывая глаза, и мертвым крылом укрыл племянника, отдавая ему свое тепло.

 

* * *

Он проснулся, когда солнце еще не поднялось, но мягкое небо уже начало постепенно светлеть. Раэнэл поднялся и отошел в дальний угол, чтобы справить малую нужду, а затем вернулся и присел рядом, потрогав племянника за плечо. Тээа что-то заворчал.

- Поднимайся, - произнес Раэнэл, глядя, как догорают и исчезают последние язычки пламени костра. – Нам пора. Надо выйти из столицы до того, как рассветет.

После мягкой кровати спать на голых, пусть и теплых камнях, было неудобно. Наутро у обоих тело ужасно ныло. Видя, что делает дядя, Тээа тоже поднялся и начал разминаться, копируя его движения. Жалостливые слова уже готовы были слететь с его языка, но увидев выразительный насмешливый ехидный дядин взгляд, мальчик тут же закрыл рот. Слушать насмешки взрослого мужчины у него совсем не было желания. Раэнэл поднялся, глядя на потухший огонь, от которого тонкой струйкой вился легкий невесомый растворяющийся дым, и поднял с земли свой плащ. Тээа, укоротив ремень сумки и надев ее через голову, вышел из ущелья первым. Раэнэл скрыл крылья за плащом и пошел за ним, на ходу застегивая ремень с мечом.

- Нам долго придется идти, чтобы покинуть королевство? Отец всегда говорил, что в столице, и за е пределами, всегда есть люди, которые могут рассказать королю все, что он желает знать.

- Конечно, - согласился Раэнэл. – Если король хорошо ему заплатит.

- А он заплатит?

- Ради нас, думаю, не пожалеет денег. И поэтому мы идем рано утром. Когда очень немногие могут бодрствовать в этой время.

Трактиры были плотно закрыты, занавески в деревянных домах плотно задернуты, но морозный ветер трепал их. Многочисленные деревья – ветвистые и красивые, которые запретил рубить еще Сара-Нур Крылатый – прапрадедушка Раэнэла, стояли, как всегда наблюдательные и молчаливые. Быстрым шагом, Раэнэл пересек мостовую улицу, слыша, как гулко отдаются в утренней тишине его шаги. Тээа, шагая быстро и размеренно, не отставал от мужчины, но успевая с интересом все вокруг осматривать. Некоторые из занавесок поистерлись и требовали покраски, но остальные из них сверкали на поднимающемся солнце – играли яркими цветами, завлекая к себе путников. Золотистая Булочная, Красная Кузничная и ярко зеленая Лавка Лекаря, ведь во всем Риясэ – их мире, зеленый считался цветом жизни. Недаром, говорили, что у Велиата – Бога Насыщающего Жизнь, одежды зеленые, как самая свежая молодая и юная листва. Раэнэл, остановившись на развилке, где была написано, в какой стороне находится Дом Чародеев, внезапно сошел с дороги и затерялся между плотно сомкнувшихся деревьев. Тээа поспешно шмыгнул за ним.

- Куда мы идем? – с любопытством спросил он.

- Через ворота нам не пройти. Придется будить стражу. А я этого совсем не хочу. В Острых горах, как раз, совсем недалеко, есть одна лазейка. Мой отец сам делал ее, на случай, если кому-нибудь во время войны придется бежать из королевства.

- Мой дедушка был очень предусмотрительным, - хихикнул Тээа, нагибаясь над низкими ветками. Раэнэл, усмехнувшись, про себя добавил: «Да. А еще очень ранимым».

После того, как мать Раэнэла  Алура скончалась от тяжелых родов, Тол-Кариан, 32-ой король Западного Королевства впал в глубокий транс, из которого его не смог вывести даже чародей Варэл. На плечи светлого мага взвалились вся тяготы королевства, поддержание мира на Западе и двое несовершеннолетних испуганных детей. А через несколько месяцев, одним утром, которое не предвещало беды, Тол-Кариана нашли мертвым в его же постели. Когда Раэнэл успокоился, и принял эту ужасную новость, Варэл сказал ему, что его отец был здоров и молод. Ни болезнь, ни голод свели его в могилу, но душевная боль, настолько сильная, что она, вспыхнув в сердце, пожрала Крылатого изнутри и забрала к матери.

Варэл стал регентом, Раэнэла готовили посадить на трон, а затем Кайо изувечил его и сломал ему жизнь, и после это, Раэнэл каждый раз спрашивал себя, почему боль в сердце не разрослась в нем, как в отце, и не забрала его.