Крылья

Западное королевство – одно из четырех древнейших королевств находилось в прекрасном месте. Сразу за замком в столице располагался быстрый водопад, с серебристыми шумными водами, которые замерзали зимой, и были теплыми летом настолько, что в них можно было купаться. Обогнув его, можно было войти в небольшой старый лес, который скрывал замок словно стеной. За лесом возвышались Острые Горы. Так их назвали из-за вершин, покрытых вечными льдами и безжалостно острыми концами разрывающими небо. Горная цепь тянулась долго, а затем заворачивала к востоку и там терялась. Дальше шел насыщенный жизнью город, мирно дремлющий по ночам, и шумный днем – суетящиеся люди ходили и ходили, стражники следили за порядком, крестьяне продавали всевозможную еду. Трактиры со множеством девушек, в обязанности которых входило и ублажение постояльцев, всегда были переполнены  приезжими людьми, ведь Запад всегда считался самым богатым и самым красивым местом.  Каменщики строили все новые и новые дома, набивая карманы золотом и медяками за свой честный труд, а мелкие лорды купались  в лучах столичной роскоши, изредка завистливо поглядывая за замок и сетуя, что они живут и властвуют не там.

Ворота столицы запирались лишь на ночь, а за ними шли бескрайние равнины и маленькие селения, где простые крестьяне честно трудились, взращивая зерно или виноград для вина, пасли крупный рогатый скот и мелкую живность, которая затем непременно шла на убой, а изысканные блюда из нее подавались на королевских пирах.

Раэнэл, будучи мальчиком, часто объезжал с отцом свои границы, он помнил каждое селение, каждую равнину, но спустя десять лет все это как-то поистерлось в его памяти.  

Тээа же почти всю жизнь провел в замке, изредка выходя из него вместе с дядей на прогулку. Кайо не отпускал его дальше леса, боясь, что как-то правда всплывет наружу не выпускал его даже в город. Южнее от замка находился большой деревянный дом, где обитали чародеи – гордые, свободолюбивые люди. Некоторые из них раньше часто гостили у Тол-Кариан, ведь тому часто был нужен их мудрый совет или просто приятная беседа. Но это было давно.

Когда Тол-Кариан умер, и его тело заперли в саркофаге, а сам саркофаг поместили глубоко под замком, как и всех крылатых королей древности, маги стали не в почете. Два года его главный советник – светлый чародей Варэл, правил как регент, но затем ему велели уходить восвояси. Магов не приглашали, они не рвались, а у Раэнэла не хватало смелости придти к ним и поговорить. Застарелый детский страх шевелился в его сердце. Не смерти и увечий он боялся, но презрительного и недоброжелательного взгляда от тех, кого считал близкими друзьями его покойный отец.

Набрав у поваров достаточное количество еды и воды, Раэнэл и Тээа ушли из замка, когда солнце высоко стояло над горами. Они решили идти пешими, чтобы не привлекать лишнего внимания. Кайо был погружен в свои королевские дела, поэтому их ухода он не должен был заметить.

Они вдвоем обогнули водопад, и пошли к Острым Горам через прохладный лес, который был наполнен сильными столетними деревьями. Они стояли безмолвно, раскинув длинные переплетающиеся между собой ветви, объятые золотисто-рыжей осенней листвой, будто огнем. Здесь ароматно пахло старой и молодой сильной корой с горьковатым привкусом. Спрятанный между толстых переплетенных ветвей, пел соловей и где-то наверху, не прекращая, острым клювом долбил дерево дятел.  Здесь никогда не было тихо. Листья шелестели на слабом ветру, издавая привычную какофонию лесных звуков. Изредка, то там, то здесь, они срывались с тонких веток, кружились в воздухе, словно танцуя в последний раз, и беспомощно падали на землю, закрывая собой пожелтевшую траву. Конец золотой осени. Скоро подует холодный ветер, и не сегодня-завтра на землю выпадет первый слой холодного и твердого снега и укроет собой спящую природу.

Раэнэл шел твердым уверенным шагом, спрятав руки в складках плаща, чувствуя любое дуновение ветерка и каждый малозначительный шорох. Перед тем, как покинуть замок, он решил напоследок побаловать себя несколькими глотками царского фруктового вина. Зная, что больше никогда не возьмет в руки красивый хрустальный бокал, мужчина смаковал вкус пряного напитка, до сих пор ощущая его пьянящий вкус. Любознательный племянник носился между деревьями, то и дело, пропадая из виду и заставляя мужчину заметно нервничать.

- Ты взял еды? – звонко спросил Тээа, стрелой промчавшись перед дядей и запрыгнув на опушку. – Я первый раз так далеко в лесу! Я первый раз вообще так далеко от замка! Мы пойдем через Благородные Ворота?

- Да, я взял еды. И да, мы пойдем через них. Мы выйдем из столицы, а затем пересечем нашу границу, - спокойно ответил мужчина, следя за неугомонным ребенком, который пока что принимал все это за очередную очень опасную, но такую радостную игру. Когда он увидит кровь, брызнувшую фонтаном, он закричит от испуга. Когда увидит обглоданные трупы людей на дорогах, он поймет, что все это не сказки.

Раэнэл поправил черный плащ, чей подол длинным шлейфом тянулся за ним по сухой траве, и зашагал дальше.

Изредка Крылатый замечал наверху какие-то звуки. Это белки, лихо, прыгая с ветки на ветку, играли друг с другом, или собирали последние осенние дары, готовясь к суровой неприветливой зиме. Гибкий Тээа лазал по деревьям, пытаясь их поймать. Перепрыгивал, раскачивался на ветвях. Внезапно тяжелый сук под руками мальчика оглушительно треснул, и тот, хохоча, проехался ягодицами по сухой земле прямо перед ногами дяди. Раэнэл, дернув губами и изобразив подобие улыбки, равнодушно перешагнул через племянника. Остановившись, он чуть поднял взгляд и обернулся. За ними явно не было погони. Но это пока что. Чем скорее они покинут границу родного королевства, тем лучше. Вскочив на ноги и размахивая сломанным суком, как мечом, мальчик опять упорхнул куда-то дальше, опередив мужчину.

Вечером над густым лесом сгустились расплывчатые фиолетово-розовые сумерки. Мягкий полумрак опустился на землю, окутывая лес мягкой бархатной темнотой. Раэнэл остановился и рукой остановил племянника. Под вечер силы покинули мальчика, и теперь он медленно брел за дядей, спотыкаясь о коряги, тер уставшими горящими руками слипающиеся глаза, то и дело, пытаясь поспеть.