Страница 49 из 76
Я проснулась от тихого пения, пещера была заполнена людьми, одетыми в уже знакомые мне черные балахоны, везде стояли свечи. Увидев, что я проснулась, меня поставили на ноги и повернули лицом к моему водоему, тогда как все остальные, человек десять, оказались у меня за спиной. Я почувствовала, что сверху на меня полилась вода и, о чудо, она была пресной, мне вымыли голову и смыли всю грязь с тела, использую, судя по запаху, те же средства, которыми растирала меня Моль, собственно, я была почти уверена, что она была одной их тех, кто приводил меня в порядок. Долгожданная чистота тела и волос доставила мне почти физическое наслаждение.
Потом внесли еду и питье: воздушный, почти невесомый хлеб и сладкое молоко, которые показались мне пищей богов после той еды, которую я получала в последнее время. А потом, кто-то, я уверена, что это был Юрий, подошел сзади и чем-то острым и тяжелым, я предполагаю, что это был камень со сколотым краем, ударил меня по тому месту, где начинается линия волос. Я почувствовала, как кровь теплой струйкой стекает по моей спине. Удар был ощутимым, но не страшным, он скорее оцарапал, чем разбил мне голову. Боковым зрением я заметила, что люди в балахонах стали расходиться. Я была в недоумении. Никаких кардинальных изменений в себе я не чувствовала.
- Ну, все, с древними бреднями, наконец, покончено, моя девочка, - прошептал мне на ухо Юрий. Я правильно угадала, это действительно был он. – Ты же понимаешь, для большинства антураж значит даже больше, чем то, ради чего он был придуман. Впрочем, все это, - он обвел рукой пещеру, - не просто так. Все это готовит и тело, и душу к тому, что с тобой сейчас произойдет. Ванесса, дай покрывало, - так вот как зовут Моль на самом деле. Оказывается, она не ушла вместе с остальными. Ванесса передала ему тонкое белое покрывало, в которое он меня закутал, легко, как перышко, поднял на руки и вынес на воздух. Мы вышли к морю, солнце готово было подняться, волны бились о берег.
- Никогда не устану наблюдать за морем, - проговорил Юрий, - особенно хорошо оно, когда рядом нет людей, оскорбляющих его покой.
- Как же нет? А мы? – чуть слышно проговорила я.
- О, ты еще можешь мне противоречить? – хохотнул он. - Ты еще сильнее, чем я думал.
- А что, подобное отшельничество для всех? Все кандидаты сидят по пещерам перед тем, как свершится событие всей их жизни?
- Нет, конечно, для многих мы проводим экспресс-курс, - Юрий откровенно веселился, - ты же удостоилась расширенной программы.
- Знаешь, я бы удовлетворилась бы и демо-версией. Не стоило так стараться.
- Стоило, мы же хотим сохранить ребенка, правда? – он внезапно стал серьезным. - Все, хватит разговоров. Ванесса, подгони машину.
Машина чем-то напоминала скорую помощь, меня уложили на каталку и везли минут десять. Перед тем, как открыть двери, Ванесса обработала мою рану, переодела меня в больничную пижаму и прикрыла простыней. Юрий склонился ко мне.
- Предупреждаю, кричать бесполезно, мы приехали в больничный комплекс, где в том числе лечат и душевнобольных. Так что все, что ты можешь рассказать, может очень понравится местным психиатрам, но мало чем поможет тебе.
- Что со мной будет?
- Ты умрешь. Не бойся, с вероятностью больше восьмидесяти процентов смерть будет недолгой, но она неизбежна. Я не знаю, как все это работает, но кровь играет во всем этом процессе не последнюю роль. По сути, мы должны были завершить то, что начали, там, в пещере. Раньше так и происходило. Просто ударить тебя я должен был сильнее, а кровь не должна была останавливаться. Те, кто проходил через смерть и выживал после большой потери крови, приобретали новые возможности. Но их было крайне мало. Сейчас же мы можем контролировать процесс, после того, как наступит клиническая смерть, тебе введут твою же кровь, к твоим услугам будет вся реанимационная техника, так что твои шансы более чем высоки.
- А шансы ребенка?
- Этого никто сказать не может. Все будет зависеть от того, как сильно он держится за свою жизнь.
- Ты настолько безжалостен? Это ведь и твой ребенок тоже.
- При чем тут жалость? Я более чем кто бы то ни было заинтересован в том, чтобы он жил, лишними эмоциями тут не поможешь, тогда как современная медицина может его спасти. И вот об этом я позаботился. Все, поехали.
Откуда-то появились санитары и повезли меня к одному из зданий большого больничного комплекса, ввезли в бокс, потом в стерильную палату. Внутри руководил процессом молодой подтянутый врач, который судя по тому, как он сильно сжал мне запястье, проверяя пульс, тоже был морфом.
- Что, крошка, готова? – он подключил меня к аппарату и жизнь начала вытекать из меня тоненькой струйкой. Меня начала охватывать паника, голова кружилась, мысли путались.
- Тихо-тихо, я о тебе позабочусь. Ты только возвращайся. – Это были последние слова, которые я услышала. Я не видела никакого тоннеля и голубого света, я просто падала в глубокий колодец и еще какое-то время сохраняла сознание, в котором продолжала, как лист в водовороте, кружиться одна абсурдная мысль о том, что бабочки могут и не выжить в неволе.
7.
Я открыла глаза в палате, залитой солнечным светом.
- Проснулась, спящая красавица? – Сказала мне пышногрудая девица в халатике, который еле прикрывал коленки. – Долго же ты в себя приходишь. Как тебя угораздило на камни то упасть? В твоем положении беречься надо.
В ответ на эту тираду я только удивленно молчала. Что произошло? Почему меня поместили в обычную палату, не охраняют, не тащат в этот импровизированный гарем? Честно говоря, я уже перестала надеяться, что попаду в нормальный современный мир, где существуют обычные люди. Деваха, сидящая напротив меня и грызущая яблоко, было более чем обычной. Конечно, она могла и маскироваться, но в этом не было никакого смысла.