Страница 28 из 76
В машине я сначала молчала, потом все-таки решила заговорить.
- А вы давно в «Рассвете» работаете?
- Не очень, меня Григорий вытащил, я раньше сельхозпродуктами занимался. Знаешь, казалось бы легкое дело: в колхозе купил, с железной дорогой договорился, в городе продал, разницу в карман положил. Не тут-то было. Нам фермер новоявленный один говорит: «Вы картофель свеженький возьмете или со склада». Ну, мы, конечно, отвечаем, свеженький давай, зачем нам лежалый. А он, видимо, сразу увидел, что новички. В общем, пока до магазинов довезли, картошка подсохла и процентов двадцать в весе потеряла, вместо прибыли - убытки. И такие нюансы везде. Потом-то мы уже поняли, что к чему: товароведа взяли. И только все налаживаться стало, напарник мой погиб. Авария.
- Извините.
- Да ничего, перегорело уже. А тогда как-то не пошло у меня дело в одиночку, вместе же начинали. Затосковал я. А тут Гришка со своим предложением - мы с ним давно уж знакомы были. Он инвестора под рекламный бизнес нашел года три назад, агентство открыл, а инвестор решил в прошлом году деньги вернуть, вот Григорий и искал напарника, который вместе с ним вложился бы в бизнес.
- Так вы совладелец «Рассвета»?
- Да, есть такое дело.
- А почему этого никто не знает?
- Не хотелось говорить раньше срока, мы ведь до последнего времени расплачивались, и вот, наконец, все: мы - единственные владельцы, - улыбнулся он, - не без твоей, кстати, помощи. По этому поводу, можно сказать, и праздник.
- Здорово, поздравляю!
- Спасибо, заяц.
- Заяц? – засмеялась я.
- Ой, прости, я так дочку называю, вы почти одного возраста.
- Не может быть!
- Ей семнадцать, помладше, конечно, но уже взрослая, - с нежностью сказал он. Было очевидно, что он ее обожает. Я всегда ревниво относилась к такой отцовской любви: мой родитель мною особо не интересовался.
- Гордится папой?
- Она еще не знает, мы редко видимся, разошлись с женой два года назад.
- Мои тоже разошлись, только я совсем маленькая была, - мои слова прозвучали неожиданно печально. Мне почему-то стало себя очень жалко.
Он, очевидно почувствовав это, повернулся ко мне.
- Ничего, девочка, все будет хорошо.
Но мое хорошее настроение уже не вернулось, было ощущение, что я совсем одна перед какой-то угрозой.
9.
Когда я приехала в офис, никто уже не работал. Мальчишки сдвигали столы, девчонки нарезали продукты.
- Надо было загород ехать, смотрите какая погода. Шашлыки бы пожарили, - говорила Даша. Она всегда ходила на высоченных каблуках и была очень высокого мнения о своей внешности.
- Ну и далеко бы ты на своих копытах ушла? – поддевал ее Вася.
- Да уж догадалась бы кроссовка надеть для такого случая.
- Как, разве копытца твои можно снять? А я думал они родные, - хохотал Вася, за что получил по голове связкой укропа.
- Девочки, не переживайте, на майские выберемся на природу, а сейчас у нас переезд, поэтому его надо на новом месте и отметить, - успокаивал Григорий Константинович.
К пяти часам все было готово, в центре стоял рыбный пирог и манил всех своим запахом, остальной стол тоже отличался изобилием и по тем временам был более чем шикарен. Ждала только ребят из мастерской, они заканчивали срочную работу.
- Мамочки, я сейчас слюной изойду, - жаловалась Маша, худенькая девочка с потрясающим аппетитом. Она была из тех людей, которые постоянно что-то жуют, но при этом нисколько не поправляются.
Наконец, все были в сборе. Поначалу сидели чинно, Виктор выдавал тост за тостом, но постепенно атмосфера под действием алкоголя становилась все более непринужденной. Как ни странно, рядом со мной села Лиза.
- Аня, я хотела с тобой поговорить.
- Я тебя слушаю.
- Я хочу перед тобой извиниться, ты, конечно же, ни в чем не виновата, это все мой характер. Мир?
- Мир, - сказала я, не понимая, к чему весь этот цирк. Я совершенно точно знала, что Козинцева не раскаивается ни на грамм, но что я могла сказать? Легче было согласиться, но держаться от нее подальше. Тем не менее, на этот вечер я была обречена на это неприятное соседство.
Праздник продолжался уже третий час. Веселье было еще не буйным, но уже становилось шумным, так как большинство наших сотрудников, а тем более производство, предпочитало крепкие напитки, я же тихонько потягивала белое полусухое вино. Ни водку, ни коньяк я не пила, мне вполне хватало более легких вариантов, может, поэтому я ни разу в жизни не испытывала сильного алкогольного опьянения. В тот же вечер я чем дальше, тем больше чувствовала, что вино как-то странно на меня влияет: щеки начали гореть, внутри поднималось какое-то тепло. Все наши сотрудники показались мне вдруг удивительно симпатичными людьми и необыкновенными собеседниками с прекрасным чувством юмора. Я громко разговаривала и смеялась. Как я сейчас понимаю, это обычное действие большого количества алкоголя на меня, но тогда я подобного еще не испытывала. Следующая стадия была закономерна: я захотела танцевать и начала всех уговаривать поставить что-нибудь зажигательное.
И тут я поймала на себе торжествующий взгляд Лизы Козинцевой. Мое затуманенное сознание неожиданно прояснилось, и я совершенно четко поняла: то, что я пью – не вино, точнее не только вино (то-то вкус его показался мне горьковат), Лиза не зря села рядом, она просто выбрала наиболее удобную позицию, чтобы подливать мне в вино водку, и, наконец, что Даша находится с ней в сговоре и искренне веселится, наблюдая за всем происходящим. Не знаю, откуда все эти сведения появились у меня в мозгу, но я была уверена, что они полностью соответствуют действительности.
Меня буквально затопила волна негодования. Внешне, я ничем себя не выдавала, но внутри как будто раздвоилась. Та я, которую я знала до сих пор, осталась не у дел, сделавшись наблюдателем, а другая, незнакомая мне, взяла все на себя. Эта новая личность была свободна от всех условностей, правил и очень разгневана. Чувство жалости было ей незнакомо. На все, что происходила дальше, я смотрела будто со стороны.