Страница 110 из 251
— Вы сгущаете краски.
— Вовсе нет.
— Трудное детство? Всё же они родились и росли во времена, когда человечество одной ногой в могиле стояло.
— Никак нет, большинство их ровесников выросли вполне нормальными ребятами. Ну посуди сам, если уж откровенно: первой на всё, то есть вообще на всё, начхать, кроме, наверное, командующего, и то я ещё сомневаюсь в этом; вторая, и ты это сам знаешь, с таким раздутым самомнением, что будь оно физически осязаемо, то можно было бы выстроить лестницу до Луны; третий просто нытик и ходячая депрессия, но с этим ещё что-то можно сделать; по четвёртой же просто психушка плачет крокодильими слезами — её не то что в бой отправить, а просто посадить в «Еву» уже страшно; а пятый — солдафон до мозга костей.
— Кхм, пятый мне определённо нравится — мы сможем найти с ним общий язык.
— Ты же с ним ещё ни разу не встречался. Поверь, он вынесет мозг ничуть не хуже других. Поэтому я и поражаюсь тому, с чем мы имеем дело и с чем ещё предстоит.
Макото прокашлялся и отложил свои очки от греха подальше.
— Jesus, for what fucking reason are you giving me the holy shit?[1] — изобразил он одного общего чернокожего знакомого. Если бы не «л», переходящее в «р», то Хьюга говорил бы на английском почти безупречно.
— А-а-а, — женщина ехидно улыбнулась и вытянула стакан в сторону своего помощника, — штаб-сержант Хигс, я тоже по нему соскучилась.
— You think you're in trouble, you whelp? Bullshit! When bullets are flying around as you settled to take a dump, and you run to your position, pants-down, shitting yourself on the run — now that's when you're in trouble! You ain't in no trouble as long as you have your pants on![2]
— Sir, yes, sir![3] — выкрикнула Мисато во всю глотку, аж слюни полетели. Давненько она так не надрывала свой голос. Двое бывалых вояк дружно засмеялись, вспоминая свои жаркие деньки.
— Спасибо, Макото, — майор еле успокаивалась и откашливалась, — спасибо за всё.
— Всегда пожалуйста, шеф, — Хьюга невозмутимо надел свои очки. — За это надо выпить.
— За штаб-сержанта Хигса, а также его умение воодушевить и замотивировать!
— За штаб-сержанта, чтоб его!
Допив остатки виски, старлей собрал со стола Кацураги все отчёты и документы, которые ему понадобятся в ближайшее время. «Отличную» дополнительную работёнку он себе надыбал, но что не сделаешь для того, чтобы вытащить из хандры своего боевого товарища.
— Три часа, майор Кацураги, — для верности повторил Хьюга в дверях, — ни минутой раньше. За эти три часа очередной Удар не случится, уж я как-нибудь справлюсь.
— Хорошо, — помахала Мисато ему рукой и взяла свой телефон. Пока он находился в беззвучном режиме, у неё скопилась куча пропущенных вызовов и сообщений. Женщина бегло их пролистала в надежде найти весточку от Синдзи, но всё тщетно. Ну и ладно, сорванец немного подождёт. Сейчас ей необходимо уведомить командующего, что комиссия с участием Синдзи переносится как минимум на завтра.
Пара манипуляций на сенсорном экране — и в динамиках доносятся длинные гудки. Пока Кацураги ждёт, она мысленно даёт себе обещание, что эти три часа, выигранные для неё Хьюгой, она проведёт с пользой. Майор обязана от руки написать письма семьям погибших, выразив соболезнования и благодарность. Конечно, Мисато предпочла бы лично сказать эти слова, как ей уже приходилось много раз делать. Не самые приятные воспоминания, ибо невыносимо смотреть на вдову, шокированную и готовую сорваться в истерику, но изо всех сил сдерживающую себя, ведь на её трясущихся руках маленький ребёнок. И всё, что ей остаётся, — тихо всхлипывать с пустыми глазами, в попытке осознания, что же произошло и что же теперь делать, ибо времени горевать о своём любимом у бедняжки совсем нет. А ты стоишь на коленях, склонив голову, понимая, что никакие слова сожаления и благодарности ей уже не помогут… Хуже только рыдающая мать, которая вцепляется в нежданного визитёра с ужасными вестями и сквозь слёзы задаёт один вопрос: «Почему мой сын?» А ответа на него нет, из-за чего продолжаешь стоять на коленях как истукан и только сильнее вдавливаешь свою голову в пол, прося прощения за то, что нерадивый офицер не смог уберечь её самое сокровенное и единственное, дававшее ей силы жить в этом свихнувшемся мире. С отцами же проще, в какой-то мере. Они всё спокойно воспринимают, тихо проговаривая: «Вот как…» Просто потому, что после осознания смерти своего сына внутри них умирает частичка души.
Мисато прикрыла глаза, вспоминая, наверное, один из темнейших своих дней. Сообщать трагическую весть семьям погибших — самая сложная задача для офицера, особенно если они были под твоим началом. Но из-за плотного графика, к сожалению или к счастью, Кацураги на этот раз придётся обойтись письмами. И поэтому они должны быть написаны от руки. Чем она обязательно займётся после того, как договорится с одной важной шишкой, которой плевать не то что на жизни других людей, а даже на собственного сына.
На другом конце провода послышался знакомый, сухой на эмоции голос.
[1] Господи, какого хуя ты мне суёшь это святое дерьмо?
[2] Ты думаешь у тебя проблемы, молокосос? Чушь собачья! Когда вокруг тебя пули засвистят пока ты срал, и побежишь на передовую со спущенными штанами роняя своё дерьмо – вот теперь у тебя проблема! А пока твои штаны на твоей заднице – у тебя нет проблем!
[3] Сэр, да сэр!