Исключение

 – И где…

 – В Гриффит Парке. Я была в парке и в обсерватории, потом ужинала. Я гу-ля-ла. И почему ты спрашиваешь?  – Лида перешла в наступление. – Ты сам ушел и не сказал, когда вернешься. И это ты говорил, что не сможешь показать мне город.

 – Просто ты беременная, и ты впервые в Лос-Анджелесе…

 – Ты волновался… – довольно констатировала Лида.

 – Но ты же беременна!

 – Ты волновался, – почти пропела она и потянулась. – И ты не можешь со мной говорить, когда я в таком виде…

 – Перестань.

Лида засмеялась и накрылась одеялом с головой.

 – Глупая женщина.

Она выглянула и показала ему язык.

 – Считаю до трех и вылезаю, – игриво предупредила она.

 – Не будь ты беременна, я бы тебе показал!

 – Один… – Лида высунула ногу и помахала ей в воздухе.

 – Кого ты хочешь напугать? Ты забыл, где я снимаюсь?

 – Два… – вторая нога взмыла вверх.

 Андерс закатил глаза и вышел, захлопнув за собой дверь.

 – Слабак! – дразнящее крикнула она вслед. – И – три!

Она расхохоталась, потому что в гостиной что-то громыхнуло.

Было всего семь утра, но спать больше не хотелось. Лида залезла в душ, напевая под нос что-то легкомысленное, накинула сарафан и босиком вышла в гостиную. Андерс сидел за барной стойкой и с аппетитом поглощал бургер.

 – Будешь? – с набитым ртом спросил он. – Я взял два.

Лида уселась напротив и тоже взяла бургер. Он был пышный и сочный, в Москве она таких не пробовала.

 – Все никак не пойму, куда у тебя девается весь фастфуд, – она промокнула губы салфеткой. – Вампир должен быть худым и устрашающим.

 – Между прочим, я вчера два часа потел в спортзале, – Андерс поиграл бицепсом.

 – О, ты прекрасен! А у меня виден каждый гамбургер, – Лида откинулась, демонстрируя круглый живот.

Андерс засмеялся.

Лида заметила у него на шее переход от светлой кожи к загару.

 – Ты даже грим не смыл?

 – И все из-за тебя! – он покачал головой. – Торопился домой.

 – Да, прости. Надо будет включить телефон.

Столько раз Лида видела на экране этого сексуального вампира, столько беспокойных снов ей принес этот образ, что теперь было чертовски странно видеть, как он сидит напротив и задумчиво пережевывает завтрак. Лида не стала озвучивать эту мысль, чтобы не выглядеть одной из множества чокнутых фанаток.

 – Сегодня меня опять подкараулили около съемочной площадки, – сообщил Андерс. – Есть группа фанатов. Они узнали, где мы снимаемся, и часто ждут нас там. Не знаю, зачем им столько автографов и фотографий. На продажу, что ли.

 – Откажи им.

 – Это невежливо, – он пожал плечами. – Люди ждали, а мне не сложно. И я не хочу зазнаваться и строить из себя звезду. Хотя все это очень раздражает.

 – Наверное, это девочки-подростки? Обычно они идут на безумства ради кумиров.

 – Нет. Сериал ведь только для взрослых. В основном, конечно, приходят молодые девушки. Они верещат и шепчут неприличные вещи.

Лида почувствовала прилив раздражения.

 – Ты удивишься, но среди них есть одна женщина далеко за тридцать, – продолжал Андерс. – Классическая домохозяйка.

 – Она тоже шепчет неприличные вещи?

 – Нет. Но прижимается ко мне, когда мы фотографируемся.

 – Господи, какой ужас! – она отшатнулась. – Теперь я не понимаю, зачем тебе...

 – Лидия, это ведь мелочи. И то, что незнакомые люди просят меня их укусить, и эти пошлости, и тонны писем, которые получают мои агенты… Это небольшая цена за интересную работу.

 – А папарацци?

 – И это тоже, – Андерс вздохнул. – В конце концов, я всегда могу вернуться в Стокгольм и побыть в тишине.

 – Я бывала на звездных мероприятиях на прошлой работе. Но это такая фальшь, такое самомнение и тщеславие… Знаешь, до встречи с тобой я думала, что знаменитости и папарацци достойны друг друга. Они образуют симбиоз, как большие рыбы и моллюски, которые живут у них во рту.

 – Лидия, я же ем!– он швырнул гамбургер обратно на тарелку.