Исключение

 – Ребенок? – дед не договорил. В палату вернулась тетя Оля: она ходила выкидывать мусор после еды.

Лида округлила глаза и покачала головой. Потом подмигнула. Дед моргнул в знак понимания и слабо улыбнулся. Она обняла его и прошептала:

 – Все будет хорошо.

Прижалась к дедушке, как в детстве. Даже теперь, ослабленный, он давал ей силы и утешение.

 – Я с тобой, – прошептала она.

Тетя Оля села рядом на стул и они помолчали.

 – Нина? – еле слышно спросил дед.

 – Она переживает за тебя, – ответила тетя Оля. – Ты всех нас напугал. Завтра приедем все вместе.

 – Пять минут! – крикнула в палату молодая медсестра. Лида видела ее на посту.

Посетители стали собираться.

 – Завтра придем пораньше, – как можно бодрее произнесла Лида. – Слушайся врачей.

Больница подействовала на нее удручающе. Умом она понимала, что вариантов нет, но в глубине души ей казалось, что она предала деда, оставив его в этих жестоких стенах.

В эти дни она усиленно работала. От нервов ей не удавалось сосредоточиться, но только заказы отвлекали от проблем. У нее все чаще тянуло живот. Лида успокаивала себя мыслью, что принимает витамины, но-шпу и валерьянку. И вот-вот запишется в женскую консультацию.

Перед сном она молилась и плакала. Если в течение дня присутствие родни заставляло ее держаться, то оставшись в комнате одна, она отпускала вожжи и беззвучно сотрясалась в подушку, повторяя про себя: «Господи, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…» Однако новостей не было. Александр Борисович не реагировал на лечение. Его пролежни превратились в круглые язвы с черными краями. Кудрявцев деликатно говорил, что это не очень хорошо.

В среду ближе к полуночи снова позвонил Норберг.

 – Я не разбудил тебя? – спросил он.

 – Нет.

 – Ты не отвечала на письма и сообщения. У тебя все в порядке?

 – Да. Просто, – Лида прочистила горло. – Я была занята.

 – Ты что, плачешь?

 – Нет. Извини, я забыла ответить.

 – Я приеду в пятницу в Москву.

 – А… – вздохнула она. – Анализы.

 – Да. Ты не могла бы записать нас в этот центр? Я скинул тебе ссылку.

 – Хорошо.

 – Я останусь на несколько дней, но запиши нас на пятницу.

 – Не будем терять времени, да? – произнесла она с едкой иронией.

 – Что? – Андерс звучал рассеянно.

 – Не обращай внимания. Ты остановишься в том же отеле?

 – Наверное.

 – Хорошо.

 – Лидия?

 – Да?

 – Как у тебя дела?

 Она снова вздохнула.

 – Так себе.

 – Хочешь рассказать? – мягко осведомился он.

 – Не сейчас. Я напишу.

Лида сбросила звонок. Ей тяжело было даже слышать голос Андерса. Он звучал, как напоминание о ее бестолковости. Живой упрек. Возможно, именно из-за волнений дедушку разбил инсульт.

Спала она плохо. Ей было душно, одеяло липло к телу. Открытая форточка не помогла: июнь выдался нехарактерно жарким. Утром Лиду окончательно вывела из прерывистого забытья тошнота, поэтому девушка приняла прохладный душ и решила взяться за работу. Она проверила заброшенную почту: от Норберга пришло несколько сообщений. Это было даже похоже на волнение. Лида запретила себе романтические мысли, хотя в отдаленном участке ее сознания что-то радостно ёкнуло.

Она открыла сайт лаборатории. Та располагалась в крупном медицинском центре, и Лида вспомнила, что так и не записалась к врачу. Поискала в интернете, какие надо сдавать анализы в начале беременности, и решила сдать их платно. Сумма выходила внушительная, но терпимая. К тому же во вторник ей как раз перевели деньги за заказ. Некоторые пробы надо было сдавать натощак, поэтому Лида решила записаться на субботнее утро. Она не хотела пропускать послеобеденное посещение больницы. Все равно Андерс устанет после перелета. А если в пятницу вернется Андрей, то он побудет с матерью и бабушкой в субботу, пока Лида спокойно съездит в клинику.

После завтрака она позвонила в центр, продиктовала список исследований, к которым решила добавить ультразвук, а затем написала Норбергу, что ждет его в субботу в центре в десять утра.

В пятницу снова удалось поймать Кудрявцева. Тот уклонялся от конкретики и только сказал, что в понедельник будет новый консилиум.