Страница 72 из 87
Глеб одной рукой схватил ее за волосы на затылке, другой – расстегнул ширинку брюк, и с силой наклонил Ксению к паху. Она вскрикнула и уперлась руками в диван, но Глеб продолжал давление.
– Остановись! – закричала Ксения.
Глеб ослабил хватку, но не выпустил из кулака ее волос.
Ксения подняла голову.
– Не так резко, Стрелок...
Что же плескалось в ее глазах? Боль? Но не физическая, нет. А еще – сожаление...
– Я же могу случайно поранить тебя зубами. Потише… – и она сама наклонилась к нему.
…А еще жалость. Жалеет его?! Пусть… Глеб откинулся на спинку дивана.
Что одна делала такого, особенного? То же, что и другие женщины, – те же движения. Но с ней все было острее, ярче, чувственнее. Ей откликалось не только его тело, но и душа.
Послушная, податливая Ксения… Она подстраивалась под его темп, потакала его порывам… Чтобы еще крепче привязать к себе! Лишь подумав об этом, Глеб вскочил, ладонью надавил ей на спину, прижимая к дивану. Задрал юбку... Замер, с ужасом вглядываясь вглубь себя. Кто этот человек, который стоял на коленях?! Кто это чудовище?!.
Из него вырвался звук, похожий на всхлип и рык одновременно. Он всем телом прижался к Ксении и уткнулся носом в ее шею. У нее даже запах изменился… Но она все равно оставалась его женщиной. Что же это за болезнь такая?!. Что за проклятие?..
Ксения подтянула к себе его ладонь, погладила тыльную сторону, коснулась поцелуем, приложилась к ней щекой. Щека была влажной.
– Все в порядке, милый… – тихо произнесла Ксения.
Она никогда его так не называла.
Глеб прижался к ней еще сильнее. Дышал глубже, заставляя себя привыкнуть к ее новому запаху. Пытался впитать ее тепло. Запомнить это ощущение – Ксения в его руках – потому что знал: она снова исчезнет.
– Ложись на диван, – тихо попросила она.
Глеб повиновался.
Он смотрел, как Ксения раздевалась перед ним, – медленно, просто, нисколько его не стесняясь – как раздевалась бы перед мужем, с которым провела много лет. Так смотрят сон – с отстраненным участием. Ему казалось, что все это происходит не по-настоящему.
Но вот она садится на него сверху – и от спазма наслаждения Глеб невольно прикрывает глаза. Вот она двигается на нем, его пальцы сжимают ее бедра. Он притягивает Ксению к себе. Одной рукой крепко обнимает за спину – другой, придерживает ее бедра – и уже двигается сам. Глеб находит губами ее губы и целует нарочито медленно, совершенно не совпадая с быстрым ритмом их движения.
…Пока дышит, он будет ненавидеть ее – и так безумно, невыносимо любить…
– Я люблю тебя, – говорит Глеб – и прикладывает палец к ее губам.
Пусть молчит. Он и так все знает.
Она никогда не была его – и не станет. То, что Ксения чувствует к нему – не любовь – что-то иное, менее острое и сильное, но тоже важное. Этого достаточно для счастья.
– Люблю… – целует ее лицо. – Люблю… – Спускается по шее, касается губами ключиц, груди – и снова прикрывает глаза, доведенный до предела ее стонами. – Я никуда не уйду, пока не изучу каждый твой миллиметр… Пока не насыщусь тобой…
– Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, милый…
Я просыпаюсь, но глаза не открываю – почему-то это очень тяжело сделать. Лежу на боку и, не шевелясь, пытаюсь понять, что изменилось в моей комнате. Вместо пододеяльника чувствую нежную шершавость пледа. Под щекой не наволочка, а, кажется, подушка из меха – когда она у нас появилась? Запах совсем незнакомый – свежеспиленного дерева. А моя рука лежит на… бедре Графа!
Сердце тотчас же подскакивает к горлу. Я вспоминаю все, что произошло этой ночью. Теперь я не открываю глаза лишь потому, что мне страшно это сделать.
Пока я рассказывала историю, мы распили с Графом полбутылки текилы. Потом я оказалась рядом с ним у камина, на шкуре медведя. Случайно развернула наполненную рюмку – за что получила шлепок по попе. Затем мы пили на брудершафт. Затем – ругались и жарко мирились. Потом играли в карты на желание – и Граф проиграл – подозреваю, нарочно. Но, судя по выражению его лица, желание я загадала не то, на которое он рассчитывал: мы прикончили бутылку, лежа на разложенном диване, дважды посмотрев на лэптопе мой любимый фильм «В джазе только девушки».
Текила превратила меня в счастливую недвижимую амебу. Помню, моя голова лежала на коленях Графа, его ладонь гладила мое плечо. Кажется, он пробовал проявить более настойчивые знаки внимания, но я была не в состоянии поддержать его порыв.
Мне было уютно, спокойно – но сердце колотилось. Я чувствовала себя на своем месте – и, в то же время, казалось, я всего этого не заслужила. Я смеялась над шутками Джо и Джерри, которые слышала уже сотню раз, а в голове сквозь туман пробивались мысли о кольце… А потом сознание просто выключилось.
И вот теперь наступило утро.
Чувствую, как Граф перекладывает мою руку на кровать. Я вяло протестую – и то лишь в мыслях. На большее пока просто нет сил. Слышу – или мне кажется – что Граф приоткрывает окно. Нет, не кажется, – тонкая струйка прохлады уже льется на мое плечо. Морщусь вместо того, чтобы натянуть повыше плед. Хочу лежать, не двигаясь, – вечно.