Страница 19 из 87
Граф только что сделал мне комплимент. Похоже, искренне. Это чертовски странно.
– Например, занавеска, которая коснулась обнаженного плеча Ксении. Я не только увидел эту занавеску – я почувствовал, как прозрачная тюль, расшитая золотом, нежно, шурша, соскальзывает с женского плеча. Возможно, я даже понимаю, что именно так зацепило Глеба, – заканчивает откровенничать Граф и глушит двигатель.
– Вот… – я вовремя спохватываюсь и заканчиваю фразу по-другому, – …и зачем вы привезли меня сюда?
Мы стоим на небольшой пустой парковке. Тропинка, освещенная низкими, круглыми фонарями теряется между деревьями. Бредем по этой тропинке. Зябко. Под короткую кожаную курточку проскальзывает ветер. Он трогает лицо, играет с распущенными волосами.
Хрустящий, прозрачный октябрь.
Бреду, машинально подбивая носками сапог сухую листву. Люблю этот звук – шепот осени. Я почти забываю, что за мной следует Граф.
– Вы когда-нибудь испытывали нечто похожее на то, что испытывает Глеб к Ксении?
– Нет, – признаюсь я, не принимая в расчет, что одна правда автоматически открывают другую, о которой я рассказывать не собираюсь.
Граф тотчас же пользуется моей оплошностью.
– Но при этом вы очень ярко и правдоподобно описываете его состояние, – мы подходим к развилке, я оборачиваюсь – и Граф жестом предлагает следовать налево.
Там, на деревянном крыльце кафе, над вывеской «Набережная, 13», покачивается одинокий желтый фонарь. В такт его движения то удлиняются, то укорачиваются тени кресла-качалки со стопкой полосатых пледов и листьев виноградной лозы, ползущей по деревянной колонне.
«Набережная, 13» – название одной из книг Графа. Герой его романа снимал комнату на втором этаже одноименного кафе. Как-то за кружкой пива хозяин заведения проговорился, что на каждом столике установил прослушивающие устройства – вмонтировал в подсвечники – чтобы узнать мнение посетителей о его блюдах. Герой оказался не промах и смекнул, что таким образом можно выведывать информацию не только о еде. Так он оказался в центре крупнейшего коррупционного скандала.
После этой книги Графу пришлось на два года уехать из страны. Он даже фамилии в романе полностью не удосужился поменять – только пару букв.
– Если не личный опыт вам помогает, значит, вы от кого-то эту историю услышали. От кого же? – не унимается Граф.
Я набираю в легкие воздух, чтобы выдать очередную порцию обмана, но Граф прикладывает палец к губам – словно не сам только что задал вопрос.
– Не портите момент, – и распахивает передо мной дверь кафе.
В кафе очень уютно. Никакого глянца и богемной роскоши коттеджа Графа. С десяток столиков расставлены в порядке, логика которого, наверное, понятна только хозяевам. Но у каждого места есть что-то особенное, какой-то бонус. Столик у входа, за перегородкой, почти скрыт от глаз – можно уединиться. Тот, что слева, – ближе всего к камину. Есть центральный столик – для тех, кто любит привлекать внимание. Столик с диванчиком. Столик у книжного шкафчика. Граф выбирает место у окна.
– Хозяева кафе не в обиде, что вы испачкали название их заведения скандалом?
– Обида? – искренне удивляется Граф, галантно пододвигая мне стул. – После выхода книги количество посетителей увеличилось вчетверо.
– Не заметно, что это место пользуется популярностью, – роняю я, не стесняясь подошедшей официантки. – Сейчас мы – единственные посетители.
Граф бросает на официантку взгляд – мол, простите мою спутницу, она не ведает, что творит, – и передает мне меню.
– Потому что сейчас глубокая ночь – кафе официально закрыто. Его открыли для нас по моей просьбе. Вы голодны?
– Нет, – в меню я даже не заглядываю.
– Для моей спутницы – жульен с курицей, – Граф поднимет ладонь, предотвращая мой протест, – и двойную порцию американо. Мне – эспрессо. И бутылку Кьянти Классико.
– Так что мы здесь делаем, Граф?
Мне тревожно. И не думаю, что мою проблему решит бутылка вина, – даже целая, учитывая, что Граф за рулем.
– Ваши герои поехали в Большой город – и я решил тоже внести в нашу с вами жизнь немного разнообразия, – Граф пробует вино из бокала, преподнесенного официанткой, и кивает. – Дальше я сам.
– Моя жизнь не была однообразной даже до встречи с вами, Граф.
– Знаю. Читал ваше досье, – с легкой издевкой парирует он, наливая мне в бокал вино из бутылки, оплетенной лыком. Рубиновый цвет напитка один в один совпадает с цветом платка, уголок которого выглядывает из нагрудного кармана черной рубашки Графа. – Само собой, я имел в виду разнообразие иного рода… Ну, в самом деле, Кристина, – «Кристина? Не Шахерезада?!», – расслабьтесь. Чем вас не устраивает такое времяпровождение?
– Я не верю вам, Граф. У всего, что вы делаете, есть причина, – пробую вино – и чувствую, как легкая приятная горечь щекочет язык. – Хотите, чтобы я расслабилась, – расскажите, зачем привезли меня сюда.
– На случай, если у меня возникнут вопросы, а готовить кофе мне будет лень, – он замолкает, видя мое разочарование. – Так что у нашего Глеба, Шахерезада?
Он кладет свою ладонь возле моей – так близко, что у меня возникает желание спрятать руки под столом. Но я не делаю этого.
– У нашего Глеба огромные проблемы, Граф.