Страница 14 из 87
Я все жду вопроса о новом герое моей истории – того, что с разорванным ухом, но Граф молчит. Понял, что я так просто не открываю карты, и решил действовать осторожно?
Граф умен – этого ему не занимать – но я хитра. Ему скучно – а я плету кружева изысканной мести. Преимущество на моей стороне.
– До начала учебы осталась неделя, которая сейчас кажется Глебу волнующей и тревожной. Ему невдомек, что, на самом деле, это последняя – на многие годы – беззаботная неделя его в жизни.
Граф едва заметно кивает мне: «Продолжайте».
– Всю неделю после своего дня рождения Глеб просыпался с мыслью, что скоро встретится с Ланой. Еще не открыв глаза, видел ее счастливое лицо, на которое ветер задувал пряди волос. Слышал ее хрипловатый, словно спросонья, голос после затяжного поцелуя в губы. Ощущал подушечками пальцев позвонки ее гибкой спины – наверное, нечто подобное чувствует музыкант, влюбленный в саксофон. У Глеба и в самом деле получалось прикосновениями извлекать из Ланы музыку – он никогда не слышал ничего прекраснее ее стонов.
До вечера Глеб помогал отцу в автомастерской. Затем несся к обрыву, сигал в реку – вода, насыщенная родниками, обжигала – и мчался к Лане. Добегал быстрее, чем успевали высохнуть волосы. А там, на месте свидания, сгребал Принцессу в объятья, нежно комкал, обнимал, каждый раз пьянея от запаха ее кожи. Хватал за руку, утаскивал в укромные уголки. И не было в окрестностях тропинок, по которым бы они не ходили, обнимаясь. И не было заброшенных домов, не отмеченных их жаркими поцелуями.
Лана полностью принадлежала ему – и телом, и сердцем, и душой. Она видела всю свою жизнь наперед – рядом с Глебом. А он был и рад. Разве возможно встретить кого-то желаннее, красивее, нежнее, чем его Лана? Они совпали, как шестеренки одного механизма, и теперь даже Большой город не сможет их разъединить – Лана перешла на второй курс технологического колледжа, который от педунивера отделяли всего четыре квартала.
Жизнь и учеба в Большом городе, отношения с прекрасной женщиной – все было волнительно и ново – но, в то же время, словно спланировано и предсказуемо. Это как пуститься в кругосветное путешествие на огромном корабле, оснащенном всем необходимым, – максимум впечатлений, минимум риска.
До переезда оставалось три дня, когда к нему снова пришла Ксения. Глеб уже запирал дверь, но увидел гостью – и в груди защемило: от воздушности ее сарафана, от маленьких босых ступней, от мягкого света ее волос, в спешке прихваченных на затылке. Нечто подобное он испытывал в детстве – бедном, голодном – когда возле кондитерской на мгновение попадал в облако аромата свежей выпечки. И на это короткое время все мысли, тревоги, обиды исчезали, оставался лишь аромат. Каким невероятным образом такие же чувства пробуждала в нем эта женщина? Что именно так к ней влекло? Или она – вся, целиком – и была тем самым облаком?
Ее кожа загорела, на ключицах пролегли тонкие белые полоски – то ли от купальника, то ли от бретелек майки. На носу проступили крохотные веснушки. Она стала более земной, близкой – и, в то же время, осталась такой недосягаемой.
– Привет, лучник, – поздоровалась она – и все, что подзабылось за прошедшие дни, всколыхнулось, взбаламутилось.
– Привет, – прилипнув к ней взглядом, поздоровался Глеб.
…Вот она склоняется к нему, рассказывая о соблазнении, – так просто произнося слова, от которых теперь у него бы зардели уши. Вечер тогда был пьяный, душный, а сейчас духота навалилась внезапно, как в тисках зажала.
– Машина готова? – Ксения остановилась в паре шагов от него.
…Вот она машинально надавливает подушечкой пальца на нижнюю губу, рассказывая о поцелуях. Глеб прикрывает глаза – и ему кажется, что тепло ее тела стало интенсивнее, и уже исходит волнами, обволакивает, проникает все глубже.
– Так что там с машиной, лучник?
Глеб качнул головой – вырвался из паутины воспоминаний. Заметил, что все еще держит ключ возле замочной скважины. Спохватился, запер дверь.
– Машина готова. Заберешь?
Ксения замялась, прикусила губу. Черт, не стоило ей так делать. Это рождало в Глебе неправильные, запретные чувства, желание впиться в ее губы взглядом. Смотреть, смотреть, смотреть...
– Отвезешь меня в город? Очень нужно, – вместо ответа попросила Ксения – и глаза у нее были такие, точно она никогда не слышала отказа. Не настырные, не наглые, – а, скорее, наивные. Словно на ее вопрос существовал только утвердительный ответ. – У тебя же есть права?
Будто лишь их отсутствие и могло стать преградой.
– Да, – ответил Глеб.
Вот и не стало преграды.
И не было у него ответа, по какой причине он уже шел к машине, на ходу вынимая из кармана телефон – чтобы отменить встречу с Ланой.
Ему не нравилось то, что он делал, и что при этом чувствовал. Словно в нем проснулся другой мужчина. Не Глеб, а кто-то другой сейчас набирал Лане сообщение – вместо того, чтобы позвонить, – трусливый поступок.
Тот, второй, был хитрым и жадным до эмоций. Он подчинялся инстинктам, а не рассудку. Глеб остерегался его, хотя, в какой-то мере, и восхищался им – как восхищаются хищником с безопасного расстояния. Эти ощущения волновали Глеба, сбивали с толку. Их хотелось постичь, приручить – чтобы потом от них избавиться.
Зазвонил телефон. Глеб отключил звук, но экран продолжал вспыхивать то от звонка, то от сообщения.