Страница 48 из 114
Хуже всего он переносил встречи с Антониной Измайловой. Егор почти ничего не знал об этой женщине до того момента, как она появилась в аэропорту, бросилась на носилки, где лежала Вероника, и запричитала: «Моя бедная исстрадавшаяся девочка! Что же с тобой приключилось?!»
Она выставила из машины «Скорой помощи», приехавшей чтобы доставить Веронику в больницу, санитара, и Егору пришлось подвозить мужчину на такси. За время поездки мать Ники так достала доктора, что по прибытию на место назначения женщина не выдержала и сделала Антонине замечание: «Прекратите нервировать дочь. Ей это вредно».
Странно, что Веронике так долго удавалось скрывать от него настолько неприятную особу. Бритт знал, что она существует – живет в одной из многоэтажек в новостройках и работает директором детского сада, но никогда ее не видел. Вероника напомнила ему о ней, когда захотела отправиться домой.
Антонина Измайлова оккупировала палату дочери, терроризируя медработников и требуя для Вероники самого лучшего. За деньги Бритта, естественно. Когда он собирался нанять для Ники сиделку, ее мать заявила, что лучше нее никто не присмотрит за бедняжкой. Женщину, конечно, можно было понять, если бы не маниакальное желание руководить процессом и уверенность, что беременность нужно пережить в больнице.
Егор уже повернул в небольшой «предбанник» перед элитной палатой, когда оттуда, тихо ругаясь, выскочила медсестра. Женщина с разбегу налетела на Егора и извинилась. Она уже почти повернула за угол, но потом обернулась и выпалила замешкавшемуся Бритту:
– У мамочки вашей… подруги плохое настроение. Вообще это ее обычное состояние, но сегодня – явное обострение.
Медсестра исчезла прежде, чем Егор успел отреагировать. Он повернулся к двери, но услышал, что за ней разговаривают на повышенных тонах – практически ругаются, и решил послушать. Бритт понимал, что поступает некрасиво, даже трусливо, но все равно почти прижал ухо к двери.
– Ты – мягкотелая.
– Мама, не начинай.
Егор едва узнал голос любовницы и недоуменно покачал головой. Куда только подевался нежный, воркующий, с соблазнительной хрипотцой тон?
– Почему до сих пор не поговорила с ним? Сколько можно откладывать?
– Еще рано. Он не готов.
– Детка, запомни, мужчина никогда не бывает готов. Если бы я ждала, пока твой папа созреет…
– И где он, мой дорогой папочка? Сбежал при первом же удобном случае.
– Не совсем. Он платил солидные алименты. Благодаря его деньгам ты смогла учиться в престижной школе, а потом в модельном агентстве.
– Я все помню.
– Плохо помнишь. Если бы я не выбрала тебе красивого папу, ты не пользовалась бы таким успехом и не подцепила приличного и обеспеченного мужчину.
Бритт поморщился. У него возникло желание войти в палату и положить конец вульгарному разговору, но он заставил себя сдержаться. Раз уж так сложилось, он собирался услышать все – даже, если истина окажется неприглядной.
– Подцепила, как же! Еще нет. Он не слишком торопится делать мне предложение.
– Никуда он от нас не денется. Если бы ты меня слушалась и забеременела раньше, то давно уже прибрала бы его к рукам.
– Не все мужчины женятся на любовницах. Даже беременных. Я не хотела рисковать.
– Ладно, Никуся, теперь все будет в порядке. Он заботится о тебе, значит, скоро наденет колечко на палец. Молодец, что решилась.
– Я не специально. Это случайно вышло.
– Так не бывает. Если бы он надел презерватив…
– Он и надел.
Егор перестал дышать.
– И что?
– Вообще-то это не твое дело.
– Я – твоя мать. Мне нужно знать все. Рассказывай.
– Ты из мертвого вытянешь подробности. Ладно, слушай. Я, естественно, ни разу не требовала, чтобы он мучился в резинке, но Бритт никогда о ней не забывал. Но однажды она прорвалась.
– А Бриттов? Он видел?
– Думаю, нет. Видимо, она лишь немного треснула. Ну, ты понимаешь.
– Ха! Еще бы!
Черт! Невнимательный, самоуверенный болван! Это ж надо так подставиться!
– Я заметила только потому, что сразу села, ожидая, пока он вернется из душевой. Затем это случилось еще несколько раз. Он замечательный и сильный любовник…