Страница 56 из 82
Меня его слова испугали, я подорвалась с места и, схватив за руку, остановила. Все что успела прочитать по его лицу, за тот краткий момент его растерянности, это какая-то обреченность. А мое желание искать причины такому поведению, я весьма малодушно задвинула подальше. Совесть и без того грызла безостановочно.
-- Простите, меня, - покаяно опустив глаза, пробормотала я.
-- Оставь извинения при себе, - холодно отчеканил он. - Если у тебя хватило ума подойти к тому, кто лично приложил руку к твоей смерти. Извини, но у меня нет приличных выражений, чтобы выразить всю глубину твоего идиотизма.
В висках застучало. Вникнуть в слова Истона мне не позволяла разболевшаяся голова, разом лишившая трезвого рассудка. Пальцы разжались на его запястье, я пробежалась холодными кончиками по лбу и сжала влажные от испарины виски. Потребовалось ни меньше минуты, чтобы загнать боль подальше. Я отступила назад, подумав, подошла к единственному окну и дернула ручку на себя. Холодный ночной воздух ударил в лицо, сзади послышался тяжелый вздох.
-- Ты ведь не знала?
-- У советника оказывается слишком много талантов, - рассеяно произнесла я, гнездясь на холодном подоконнике. - Непонятно другое, зачем ему это делать?
Вопрос повис в пустой кухне. Истон ушел, так и не наорав на меня за мою выходку, чего я, безусловно, заслужила.
-- Интересно... - я провела рукой по растрепанной гриве отросших волос. - А каковы первоисточники вашей шеф осведомленности?
Окружающие меня стали напоминать шевелящийся клубок змей, в котором не узнать, чей хвост зажат в руке и насколько быстрым окажется бросок, а укус ядовитым.
***
Утром напомнила о себе головная боль загнанная вчера в дальний уголок сознания. Слепо пошарив по прикроватной тумбочке, с нескрываемым омерзением глотнула обезболивающего прямо из горла, не разводя и не отмеряя дозу. За последние недели это была уже не первая бутылочка борзы, которую доставать приходилось через третьи руки и за бешеные деньги. Принимать борзу вовнутрь, наверное, не догадался никто кроме меня. Токсичная вытяжка просто напросто сжигала подчистую любые мягкие ткани, а тем более слизистые и желудок, но мне было откровенно плевать на такие мелочи. С телом я справлялась с легкостью благодаря энергии самати. С головной же болью, которая служила откатом после тесного общения с дивенами, не справлялось ничто. Борза дарила нечто вроде облегчения, временно глуша ее эпицентр.
Отдышавшись и провалявшись еще с полчаса, я начала потихоньку собираться. Настроение скакало от отметки сносно, до того, что могло превратить в ад существование одного отдельно взятого самати. Да-да, собиралась на встречу именно с ним, если он таки догадался прочесть записку, а не выкинуть ее до того момента. Даже если не поверит, что писала ее я, придет из чистого любопытства. Надеялась и думала - так все и будет. Должно.
Сегодня я одевалась с толком. Джинсы, теплый свитер, куртка, шарф по самые глаза и удобные ботинки без каблуков. За окном завывал ветер, который наконец-то добрался до сердца Тризы и теперь свободно гулял между стрелами высоток. Спустившись на кухню, я сделала себе чай и, не желая тянуть на себя ненужное внимание завтракающих коллег, поспешно вышла. Дуя на дымящийся чай, медленно прихлебывала на ходу. На рецепшене получать по шее от Тана не пришлось по причине его отсутствия. Выйдя из клуба, я не спеша двинулась в сторону стоянки такси. Сев в люфтер, назвала адрес и, развалившись на сиденье, уставилась в окно. Машина плавно набрала высоту, и ювелирно перестроившись в плотный поток себе подобных.
За окном неспешно проплыл район развлечений, сменившись плотной застройкой прилегающей к центральному парку. Мелькнул и остался позади дальний край императорского сада, за которым начинался блок правительственных и учебных учреждений. Я отвернулась, едва знакомый забор академии замаячил впереди.
Не хочу. Больно.
Больше я в окно не смотрела, допивала остывший чай и считала минуты до конца поездки, а их оставалось ни много, ни мало - десять. Про вчерашнее старалась не думать, старалась и не могла. Ведь чего мне стоило просто написать записку и все, без выкрутасов. Нет же, надо было довести до белого каления шефа, подвести Эмиля и вконец испортить отношения с собственной совестью. Вот только было одно "но", благодаря которому я еще не сожрала себя за вчерашнюю проделку, я стала обладательницей очень интересных сведений. Советник Гауди был причастен к нападению на меня в памятный вечер перед моей не менее памятной смертью. Зачем? Спрашивать себя я устала и измучилась. Чего же он так убивался после, самолично приперевшись в имение. И для кого тогда предназначался разыгранный спектакль? По пальцам потекло что-то теплое, я перевела изумленный взгляд на руку, в которой держала бумажный стаканчик. Он него остался только покореженный каркас, покрытый сетью трещин, а через них сочился недопитый чай.
-- Паршивый день, - тоскливо протянула я.
На набережной пробирало от стылого холода до самых костей, не смотря на теплую одежду. Я грела руки в карманах, подпирая одним плечом стену. Приехав на полчаса раньше назначенного времени, не думала, что увижу его на месте встречи. Сгорбившись, он опирался локтями на каменный столбик ограждения. Ветер трепал волосы, скрывая от меня выражение его лица. За те десяток минут, что я за ним наблюдала, он ни разу не обернулся и не пошевелился. Над рекой носились крикливые чайки, свинцовая поверхность рябила в глазах, отражая блики редких солнечных лучей. Ноги были готовы сорваться в бег, а глупое сердце все оттягивало и оттягивало момент встречи. Сомнения до сих пор мучили меня, вставая стеной воспоминаний вчерашней ночи.
-- Что же ты медлишь? - послышался позади тихий, простуженный голос, а на плечи опустились тяжелые руки. Я вздрогнула и от неожиданности присела, но цепкие пальцы впились в плечи и дернули вверх. Мужчина чуть вышел из-за спины, так, что я смогла видеть его лицо.