Страница 50 из 76
Комната, которую мне выделили, такого же размера, как и камера, где держали нас с Сарой. И тоже находится внизу, только в жилой зоне.
Здесь все очень сурово и просто: бетонные стены закрашены грязно-бежевой краской, пол застелен линолеумом. Койка, шкаф, тумбочка, маленький столик в углу и один стул. Пустая полка, над полкой круглые часы. Они показывают половину второго ночи. Дальний угол отгорожен раздвижными пластиковыми дверцами, там душевая, совсем примитивная по сравнению с кабинкой, которая была в моем распоряжении в “Герметисе”.
Еще раньше мне вернули бумажник с деньгами, теперь он в кармане куртки, наброшенной на спинку стула. Я стою в душевой под тугими струями воды, тру намыленной губкой голову, шею, плечи, грудь. Фыркаю, отплевываюсь, нещадно царапаю кожу, иногда принимаюсь громко топать по плиткам, поднимая тучу брызг.
Наконец, смываю мыло, выключаю воду и выхожу. Растеревшись жестким колючим полотенцем до красноты, натягиваю джинсы, сажусь возле койки и, подсунув под нее ступни, сцепляю пальцы на затылке. Сгибаюсь и разгибаюсь, попеременно прижимаясь лбом то к одному, то к другому колену, пока мышцы живота хорошенько не разогреваются. После этого отжимаюсь пятьдесят раз, снова делаю упражнение на пресс и снова отжимаюсь. Мне нужно хоть чем-то себя занять, чтобы не думать о Саре. Выпрямившись, я собираюсь еще раз сходить в душ, теперь под ледяную воду, чтобы окончательно привести в порядок мозги и тело, но тут в дверь бьют кулаком.
На ходу натягивая футболку, хватаю со стола шокер, сую под ремень сзади и босой подхожу к двери. Глазка в ней нет. Я щелкаю замком и открываю ее одной рукой, делая вид, что другой поправляю футболку сзади.
В коридоре стоит Кокс. Мой взгляд приходится ему в район шеи.
— В конференц-зал шагаем, — гудит он, смеривая меня взглядом. У него едва уловимый русский акцент. — Побыстрее.
— Что случилось? — Я сажусь на стул, натягиваю носки с кедами. Шокер плоский, тоньше обычного пистолета и почти не мешает, поэтому решаю оставить его на прежнем месте.
— Непонятное там чего-то. Увидишь.
— С Сарой непонятное? — я вскакиваю, хватаю куртку.
— Не знаю ничего про твою Сару, — он машет великанской ручищей. — За мной шагай.
Когда мы идем к лестнице, ведущей на первый этаж, Кокс косится на меня и вдруг сообщает:
— А я тебя еще шкетом помню.
— В смысле? — не понимаю я.
— В прямом. Я в команде был, которая за твоей хатой наблюдала. То есть папашки твоего.
— В какой еще команде… — Тут я наконец догадываюсь, о чем он. — А, так вы следили за мной еще мальчишкой?
— Ну так а я чего говорю? Это когда наша контора еще только вычислила тебя как хранителя. Еще твой старик не с нами был. После того нападения мы к вам в дом вбежали. Одного их тех, в масках, сразу в квартире убили, другие свалили, мы догоняли, второго на улице я самолично уложил. Пулю в затылок никакой дуал не переживет. Молодой я был, резвей чем сейчас. Только пару лет, как в Штаты ваши привалил с Сибири. Потом меня Генерал к твоему старику в телохранители приставил, почти три года я с ним везде ходил. Так вот.
Поднимаясь по лестнице, я кошусь на него. У такого здоровяка трудно определить возраст, но кажется, что он лет на десять-двенадцать старше меня.
— То есть ты вроде как мой спаситель? — уточняю я. — Вернее, один из них.
Русский богатырь обдумывает вопрос, пока мы идем по коридору, и говорит:
— Не. Вот старика твоего — да, мы спасли. Дуалы бы его тогда скорей всего замочили следом за мамашей твоей. А с тобой... не знаю, выжил бы ты или нет, поймали бы они тебя в тот вечер или не поймали. Хотя если б поймали, то не убили бы, забрали к тебе. Был бы ты сейчас правоверным дуальцем, хм.
— Не был, — возражаю я, но Кокс уже не слушает.
Он толкает дверь, и мы входим в конференц-зал, где находятся Генерал и Магна. Мое внимание сразу же приковывают три экрана на большой настенной консоли. На них идет одно и то же изображение.
В пульсирующем свете машин скорой помощи по ночной улице снуют люди. Слышатся крики, стоны, плач. Гудят сирены. За ограждением и качающейся на ветру полицейской лентой волнуется толпа. Кто-то напуган и растерян, а другие как ни в чем не бывало снимают происходящее на смартфоны. Справа видны полицейские машины, прямо впереди распахнутые двери.
Я узнаю вход в клуб «Ошумаре». Из него выбегают санитары с носилками, рядом спешит третий, держит бутыль, от которой к руке лежащего на носилках человека тянется трубка. Оператор меняет фокус, медленно поворачивает камеру, и в поле зрения оказывается ведущий теленовостей CBS, который сразу начинает взволнованно частить:
— Мы продолжаем прямую передачу с места события. Около получаса назад в клубе «Ошумаре» на Манхэттене произошла… — Он делает паузу, с трудом подбирая нужные слова. — Произошла бойня. По свидетельству немногих вменяемых очевидцев, большинство посетителей клуба были вовлечены в драку, охватившую весь основной танцпол заведения. В связи с… — Ведущий снова заминается, делает шаг вбок, показывает рукой на клуб и царящий под ним хаос. Чувствуется, что он растерян и напуган, по-моему, у него даже рука дрожит. — В связи с чрезвычайностью происходящих событий, мы пока не смогли получить комментарии от полицейских и городских чиновников, однако уже известно, что к месту происшествия прибыли сотрудники ФБР.
Изображение уходит в сторону, и вдруг я вижу знакомое лицо — менеджер клуба, помню его самого, хотя имя забыл. Тот еще сноб, но сейчас он выглядит жалко. Двое полицейских под руки вытаскивают его из дверей, ноги волочатся по асфальту. Он мотает головой, пытается кого-то лягнуть, брызгая слюной и кровью, мычит что-то, будто обкололся.