Страница 36 из 76
— Мне рассказал Генерал. Лично.
— Значит вы были знакомы?
— До того — нет. Как и “Герметис”, Агентство незадолго до нападения на нас тоже определило тебя в качестве потенциального дуала и начало слежку. По сути, их вмешательство тогда и спугнуло людей из “Герметиса”, помешало им застрелить меня вслед за твоей матерью, а тебя догнать и забрать…
— Постой, — перебиваю я. — Хочешь сказать, маму убили дуалы?
— Ты этого еще не понял? — Он останавливается, пристально смотрит на меня. — Неужели нет? Есть определенные способы вычислить дуалов в детстве, ну а ты очень мощный хранитель, и обе стороны хотели заполучить тебя. А после, конечно, и твоего носителя, когда вы почуете и найдете друг друга.
— Но, в отличие от “Герметиса”, Агентство убивает дуалов, — указываю я.
— Только носителей. И не всех. Да, у Генерала решительные методы, но дуалы несут угрозу людям как виду. Стараниями мистера Вектора их организация крепнет уже давно и… Что у вас?
Он оборачивается, когда дверь раскрывается, и в комнату входит высокий, очень коротко стриженный мужчина в полувоенных брюках и камуфляжно-зеленой рубашке с короткими рукавами, натянувшимися на внушительных бицепсах. У него военная выправка, более заметная, чем у Генерала, кривой нос и пара шрамов на лице. Ростом он примерно с меня, на предплечье татуировка быка, лицо грубое и тяжелое. В руках тонкая папка.
Я приподнимаю бровь. Это еще кто?
— Сержант? — вопросительно произносит отец.
Тот бросает папку на стол и произносит зычным голосом, которым, наверное, хорошо отдавать приказы на плацу:
— Генерал просил показать ему. — Он поводит в мою сторону подбородком-наковальней, при этом на меня не глядит, будто намеренно игнорируя. — И вас срочно ждут в госпитале.
— Что-то с Сарой? — вскидываюсь я.
— Нет, — сержант разворачивается через плечо и уходит.
— Он заместитель Генерала, — поясняет отец в ответ на мой вопросительный взгляд. — Здесь его все называют Быком. Тридцать четвертая пехотная дивизия ВС США, был в Афганистане, в Ираке. Пока служил, здесь дуалы убили его сестру. С тех пор он, скажем так, очень не любит носителей.
— И меня, кажется, тоже, — бормочу я.
— Бык участвовал в операции возле клуба, и ты сломал ему нос.
Не дожидаясь приглашения, я придвигаю к себе папку, раскрываю. Внутри листы бумаги с отсканированными большими черно-белыми фотографиями, и копии газетных вырезок. Что-то про ограбление, про заседание нового профсоюза, про обвал в шахте… Я быстро скольжу взглядом по текстам, рассматриваю снимки. Люди на них одеты так, как одевались во времена Великой Депрессии, да и окружение соответствующее. На одной фотографии молодой человек в шляпе, костюме и пальто на трибуне перед толпой, что-то говорит, подняв руку, на фоне завода. На другом вроде бы он же, только заметно старше, стоит вместе с еще тремя людьми перед входом в ювелирный магазин, на третьем — этот же человек, снова молодой, уже без шляпы, сидит в открытой машине, полуобернувшись, одной рукой держит руль, другой пистолет, целится куда-то назад. Ветер развевает светлую шевелюру, судя по всему, автомобиль несется на полном газу.
Мой взгляд прилипает к его лицу. Я хмурюсь, ничего не понимая, заново пересматривая снимки.
— Это что, его лихой папаша?
— Это мистер Адам Вектор, — поясняет отец.
Я резко поднимаюсь, едва не опрокинув стул, склоняюсь над столом и очень внимательно пересматриваю снимки в третий раз.
— Очень похож, но… Да нет же, не может быть. Этим фото лет шестьдесят.
— Даже больше.
— Но парню на них около двадцати пяти. Хотя здесь он старше. Так кто это?
— Тот, кого ты знаешь под именем Адам Вектор, родился в начале двадцатого века.
Я смотрю на отца, надеясь, что он шутит, но нет — мой отец никогда не шутил, да и сейчас он предельно серьезен. Хлопнув ладонью по листам, говорю:
— Нет, этого не может быть. Бессмертие? Я не верю.
— А в телекинез, внушение, пирокинез ты веришь? И это не бессмертие, Кристиан, а долголетие. И омоложение.
— Омоложение… — повторяю я растерянно.
— Нам достоверно известно, что он взрослел и старел. Потребовалось несколько лет архивных исследований, сбора свидетельств, аналитики. Теперь общая картина более-менее известна. В какой-то момент что-то произошло, и Адам внезапно омолодился. Потом, в начале двадцать первого века, это повторилось еще раз. А в двадцатом веке он очень много чем занимался. Грабил и разрушал, создавал и строил. Становился миллионером и банкротился. Служил в регулярных войсках, был военным советником в Алжире, черным археологом, наемником, финансистом. Много путешествовал. Но в последнее время очень целенаправленно взялся за укрепление организации дуалов.
— Так может в этом в его способность — омолаживаться? — предполагаю я. — Хотя нет, он может внушать, как Сара. Послушай, Вектор что-то готовит. Я это понял по файлам. Вот, смотри… А, черт, забыл, ведь смартфон разбился, когда я выпал из окна!
— Ты про файлы из папки, которую вы забрали у Энди Хилла? Мы передали их ему, чтобы он разгласил эти сведения во время дебатов.
— Через день, знаю. Который вообще сейчас час?
Он отдергивает рукав пиджака, глядит на часы.
— Одиннадцать утра.
— Вектор что-то планирует, по-моему, это должно случиться во время дебатов. Но что?
— Мы не знаем, хотя тоже сделали такой вывод. Именно для этого ему нужна сыворотка.