Страница 27 из 76
Рисунок на спине альбиноса загорается, и на миг кружащие в воздухе проекции становятся ярче и четче.
Это невероятно. Жаль, у меня нет с собой телефона, я бы сняла это на видео. С трудом оторвав от альбиноса взгляд, пячусь, быстро оглядываю коридор и заставляю себя идти дальше. Что это было? Ни единой мысли в голове, ни единого хоть немного разумного объяснения.
За стеклом следующей комнаты находится лаборатория. У столов люди в масках, белых халатах и латексных перчатках смешивают жидкости в колбах, печатают в лэптопах. Я ищу среди них Адама — скорее чтобы спрятаться от него, чтобы не увидел, как я здесь брожу. Но Адама в лаборатории нет. Дальнюю стену закрывает большая панель, разделенная на несколько частей: формулы, расчеты, плакат с изображением непонятной округлой штуки, будто клетки под микроскопом. Под панелью длинный пластиковый ящик, как прозрачный гроб, в котором клубится мутный желтовато-зеленый газ. Я щурюсь, всматриваюсь, не веря своим глазам. В ящике лежит мужчина, нижнюю половину его лица закрывает маска. Такая была у Криса, когда его везли с Таймс-сквер. Он здоровенный, похож на хранителя. Глаза закрыты. Или спит, или мертв, или под наркозом…
Я спешу прочь. Заглядывать в следующую комнату не хочу — просто боюсь того, что увижу, — но что-то дергает меня, заставляет вглядеться в сумрак за стеклом.
Сэм. Я узнаю его несмотря на густую щетину на лице. Он сидит на койке, сцепив пальцы, и смотрит куда-то в пол. И выражение лица такое... Как будто он не здесь, а где-то далеко. Как будто пытается уловить, ухватить что-то. Может быть, Эмму, которая так легко предала его и остальных.
Мне хочется постучать в стекло, но вместо этого я просто иду дальше и от этого чувствую себя ужасно. Помочь ему сейчас я не могу, да и должна ли? Я не знаю, но то, что здесь происходит, кажется мне неправильным.
Мимо проходит пара лаборанток. Чистенькие и аккуратные, обе в очках, они говорят о каких-то "версиях" и "штаммах". Я мало что понимаю из их тихой беседы. На меня они внимания не обращают, так что я пристраиваюсь следом, сворачиваю. Мы идем мимо еще нескольких лабораторий, поворачиваем снова.
— Попробуем еще раз, — из комнаты слева доносится чистый знакомый голос.
Адам!
У меня внутри все переворачивается — из-за него я пробралась сюда, надо зайти, скорее рассказать ему все… Но что-то мне мешает. Инстинкты тревожно шепчут, советуют бежать. Я тихонько поворачиваю ручку, заглядываю в дверную щель. И замираю.
Комната за дверью разделена на две половины толстенным стеклом. По эту сторону спиной ко мне стоит Адам, в кулаке сжимает небольшой микрофон. Рядом два лаборанта с планшетами в руках делают какие-то пометки. На головах массивные наушники. Такие надевал Грин в тренировочном зале.
По ту сторону стекла люди, человек десять. Все застыли, опустив головы и руки. Одни громилы… и среди них маленькая Эмма. Я узнаю ее по бухгалтерскому пучку волос на затылке и худым рукам, больше похожим на палочки. Что она делает там, среди хранителей? Это что, снова какой-то эксперимент?
Адам подносит ко рту микрофон и говорит:
— Вокруг вас враги. Вас хотят убить.
Сила в его голосе такая, что даже я едва не поддаюсь приказу. На секунду мир становится зыбким, все вокруг меня плывет. Сердце начинает бешено колотиться, уши закладывает, голову наполняет гул, и этом шуме мне чудится что-то зловещее: голоса, шепот, смех, больше похожий на клекот…
С трудом я стряхиваю оцепенение, промаргиваюсь и с изумлением смотрю на то, что творится за стеклом.
Эмма, маленькая хрупкая Эмма, бросается на стоящего рядом громилу, цепляется за его плечи, как дикая кошка, и вгрызается в лицо! Просто кусает щеку, как отбивную. Кровь брызжет, заливает лицо громилы и светлую кофту Эммы. Громила орет и швыряет ее на другой конец комнаты. Эмма бьется о стену и без чувств падает на пол. А громила уже дерется с лысым здоровяком — сцепились татуированными ручищами. Кровь, удары, рык. Драка идет по всей комнате. Это же просто бойня какая-то! Почему Адам не остановит их? Он стоит и смотрит. А лаборанты продолжают что-то набирать на планшетах.
— Все работает, — говорит Адам обычным голосом. Он доволен, честное слово! Это совсем не тот человек, которого я видела всего несколько часов назад.
Я машинально трогаю губы.
Поверить не могу, что я его целовала.
Поверить не могу, что я ему доверяла.
Адам отдает приказ остановиться — снова своим сильным голосом, — и подопытные в комнате замирают. Он нажимает на пуговку гарнитуры в ухе и негромко произносит:
— Да?..
Я подаюсь назад — вдруг решит обернуться, но он лишь смотрит на замерших людей за стеклом.
— А Хилл? Все чисто? — спрашивает Адам, и я даже вздрагиваю. С кем он говорит? С Грином? Хэвен?
— Почему жив? — интересуется он недовольно. Молчит, слушает, снова начинает говорить. — Нет, с Сарой улажено, она не должна создать проблем.
Я холодею, услышав свое имя. Улажено? Улажено?! Вот, значит, как. Вот, значит, что это было тогда, в кабинете.
— Она очень сильна, — продолжает Адам. — Терять ее сейчас мы не можем. После дня икс решим, что делать дальше.
Снова молчит. Лаборанты ждут. Ждут люди за стеклом, медленно истекая кровью. Жду я.
— В принципе, Брана нам не нужен. Все, что требовалось, уже у меня, — соглашается Адам и знакомым жестом отбрасывает со лба прядь волос. — Да, можно решить вопрос с ним. Трейси с Джобом вернулись? Ну тогда закройте эту проблему прямо сейчас. Окончательно.
Я медленно разворачиваюсь, бесшумно шагаю прочь от двери, сначала совсем медленно, чтобы не выдать себя, затем спешу прочь быстрее — мимо застывшего Сэма, мимо парящего в воздухе альбиноса, лаборатории с человеком в стеклянном гробу и охранника...