Dual ч.2

Минивэн везет нас по улицам, визгом сирены распугивая оказавшиеся на пути машины. В кузове душно, или же мне только так кажется. Крис лежит в проходе между сиденьями, притянутый ремнями к носилкам; только голова покачивается на поворотах. Волосы слиплись короткими иглами, глаза плотно сомкнуты, на ресницах крошка засохшей крови. Лицо заострилось. Ни проблеска сознания.

Где ты, Крис? Где тебя носит? Что ты видишь?

Мне чудится какой-то проблеск, словно легкое прикосновение к моему плечу. Но оно исчезает, когда минивэн резко тормозит. Задние двери распахиваются, снаружи тянет холодом. Криса выкатывают из машины, я выскакиваю следом — и столбенею.

Мы на подземной стоянке под темной громадой небоскреба. “Герметис”? Крис ранен, где больница?!

Я подбегаю к медикам, которые суетятся, закрепляя ножки каталки. Только сейчас замечаю нашивки компании на их куртках.

— Вы куда нас привезли?! — ору, перекрывая эхо сирен, которое разносится между колоннами. — Ему в больницу надо!

— Распоряжение мистера Вектора, — отвечает мне один, с капельницей в руках. — Доставить в частный госпиталь компании «Герметис».

Частный госпиталь? Да он здесь умрет, никто и не узнает!

Я ловлю взгляд медика и говорю как можно увереннее, вкладываю в слова всю свою силу.

— Вези нас в больницу!

Медик смотрит на меня с секунду… Отворачивается и вместе с бригадой тащит каталку к грузовым лифтам в конце парковочной зоны.

Что же это, не сработало? Я в полном замешательстве. Похоже, моя сила исчезла, без Криса ее просто нет!

Бегу следом и ныряю в кабину, еле успев между закрывающихся дверей. Лифт трогается вверх. Спустя этажей тридцать двери раздвигаются, и я выпадаю в стерильно-белый коридор. Снова погоня за медиками — бегу за каталкой как глупый пес за велосипедом, но в хирургическое отделение меня не пускают. Захлопывают двойные двери перед самым носом. Я встаю на цыпочки, смотрю в окно в створке. Медики прокатывают Криса до конца коридора, исчезают за поворотом. Забирают его у меня. А я вжимаюсь лбом в холодное стекло. Толку от меня сейчас нет, понимаю, но хочется что-то сделать. Что угодно.

— Ты в порядке?

Услышав низкий голос за спиной, я вздрагиваю и оборачиваюсь. Пару секунд смотрю снизу вверх на скуластое, будто вытесанное из темного мрамора лицо Хэвен. Затем наконец доходит смысл ее слов, и я киваю. Хэвен молчит. Не спрашивает ни про Криса, ни про то, что произошло — все подробности уже знает, конечно. Собирается отойти, но я сглатываю и говорю:

— Мне сказали, что Грин помог. Если бы не он, нас бы накрыло по полной.

— Так и есть, — отвечает она.

— Спасибо. Я не знала, что он может не просто разжигать, но и, как сказать…

— Локализовывать и направлять потоки. Но это тяжело, он теперь лежит и стонет, какой весь несчастный.

Хэвен отворачивается, трогает гарнитуру, вся в черной коже и в полной боевой готовности, что-то тихо говорит и скрывается за поворотом. Солдат, а не женщина, и чуткости как… как у дохлого скунса.

Про скунса часто повторял мой отец. Такая у него была присказка на все случаи жизни. Я сплевываю жвачку в урну, поспешно сую в рот две подушечки, вгрызаюсь в них. Больше в коридоре никого. Только я и зеленые пластиковые сиденья — мои старые знакомцы еще с портового терминала и парома. Делать нечего, сажусь на них. Выдерживаю минут пять, вскакиваю и начинаю расхаживать по коридору, как заведенная. Маршрут один — от закрытых дверей хирургического отделения мимо лифта до белой двери аварийного выхода, на которой нарисована инструкция оказания первой помощи. Смотрю на рисунки инструкции и иду обратно. Ботинки скользят по плитке на полу. Одна лампочка едва слышно потрескивает.

Через какое-то время, когда я заучиваю инструкцию наизусть, со стороны подъемников доносятся шаги. Это снова Хэвен, она выглядывает из-за угла и манит к себе.

— Пошли, провожу тебя в комнату.

— Нет, — мотаю головой. — Здесь подожду.

— Иди в свою комнату, — настаивает Хэвен. — Мы скажем, когда его переведут в палату.

Я оборачиваюсь, снова смотрю на отделение за оконцем. Кто знает, сколько продлится операция? Сколько его будут зашивать? Придет ли он в себя? А я с ног валюсь. Только сейчас понимаю, как устала: тело гудит, голова мутная. Хэвен права, хоть и не хочется это признавать.

— Сара, идем, — подгоняет она. Похоже, если я не соглашусь, она просто забросит меня на плечо и потащит. С ее ростом это вполне реально. Поэтому молча иду за ней. Чувствую себя ужасно, будто предаю Криса ради пары часов отдыха…

Но в своей комнате не успеваю опустить голову на подушку, как засыпаю мертвым сном.

Просыпаюсь среди ночи. Открываю глаза и смотрю в низкий потолок, залитый неверным городским светом. В окно светит круглая как монета луна, ползет над шпилем Эмпайр-стейт-билдинг, которую хорошо видно из моей комнаты. Далеко внизу россыпь тысяч огней-маячков, которые очерчивают пустые ночные улицы. Вспоминаю, что произошло накануне, перебираю свои ощущения, ищу Криса, любой намек на свою связь с ним. Ничего. И от этого еще страшнее. Что если его больше нет? Снова в груди этот холод, будто кусок льда медленно тает под ребрами.

И когда только успела привязаться? Казалось бы, что с того, если он исчезнет из моей жизни? Упрямый богатенький зазнайка! Он же всю дорогу меня раздражал.

Поспешно одеваюсь, выскакиваю в коридор и бегу к лифту. Десятью этажами ниже опять безлюдно и холодно, как в морге. Я пробегаюсь по коридору, стучу в двойные двери. Хочу заорать, а если уж и это не поможет, то штурмовать кабинет Адама, но на мое счастье из закрытого отделения выходит медбрат в голубой форме. Я бросаюсь к нему.