Страница 15 из 76
Поплевав на ладони, я подпрыгиваю и хватаюсь за трубу, плотно обернутую теплоизоляцией. Труба тянется под бетонным потолком, изгибается, уходит за угол. Там большой зал, автомобили и пандус, ведущий на парковку позади небоскреба. Оттуда доносятся шаги, голоса, но здесь, в коридоре между лифтами и гаражом, пусто и тихо.
Видеокамер здесь нет. Я очень внимательно их выглядывал, дважды пройдясь по этому коридору прежде, чем приступить к делу. Теперь я доверяю Адаму Вектору больше, чем в день нашего знакомства, он почти реабилитировался в моих глазах, и мне уже кажется, что никто не наблюдает за нами в наших комнатах... Но что, если все же наблюдает? В общем, рисковать не охота, и флешку лучше спрятать.
Повисаю на одной руке, вытягиваю пластиковую “Модель Т” из кармана и подсовываю под плотно прижатый край теплоизоляции. Упокоив флешку в глубине между мягкими слоями, спрыгиваю, отираю ладони. Левая нога еще побаливает после Таймс-сквер, где ее придавило дверью минивэна. Осторожно массирую колено. Что на флешке — предстоит выяснить, задачка довольно интересная. В углу одного скана я обнаружил едва различимое пятно и после некоторых манипуляций в фотошопе понял, что это нечто вроде полумесяца. Непонятно, к чему оно там, но у меня ощущение, что пятно не простое, что-то этот знак означает. Уголок той картинки я сохранил отдельным файлом и спрятал его в “облаке”, под паролем, который никуда не записывал. Нужно еще поработать над ним, сделать почетче, а потом… да хотя бы прогнать через поиск “по картинкам” в Интернете, вдруг что-то выяснится.
Кстати, почему бы не заняться этим прямо сейчас? Я поворачиваюсь к лифтам, и слышу шелест дверей. И голоса.
— Все нужно провернуть по-тихому, бро! — втолковывает Грин, чью манеру общения невозможно перепутать ни с кем. — Налетаем — забираем — отлетаем.
— Что значит “налетаем”? — перебивает другой голос, тоже знакомый. — Нам же тихо все надо сделать.
Я не только узнаю голоса, но и ощущаю приближение своего дуала. Прихрамывая, делаю пару шагов навстречу, а спустившаяся в гараж троица выходит из-за угла.
Харпер шагает, будто на ходулях, Грин семенит рядом, размахивая короткими руками. Сара идет плавно и мягко, чувствуется — танцовщица.
— О! — говорит Грин, завидев меня. — Ты чего тут?
— А вы чего тут? — бросаю я в ответ.
Сара негромко бормочет: “Привет” и отводит глаза. Вообще-то ей это совсем не свойственно, хотя в последние несколько дней она изменилась. Предательство Эммы да и все предыдущие события оставили на ней свой отпечаток.
И все же смущаться и робеть — это не ее, а тут она явно смущена. С чего бы?
Все это подозрительно, и я спрашиваю, остановившись посреди коридора:
— Куда вы собрались?
Коридор неширокий, они могут пройти мимо, но придется задевать меня плечами. Харпер это нимало не смущает, она идет себе дальше вдоль стены, но Грин с Сарой притормаживают, и он говорит:
— На дело мы, бро. А тебе-то что?
— Он — ее хранитель, — справедливо замечает Харпер, таки задевая меня плечом.
Я чуть не отшатываюсь, да и она, по-моему, тоже — снова это ощущение, будто с размаху налетел на большой пластиковый пузырь из тех, внутри которых катаются по воде. Рыжая проходит мимо, ее шаги доносятся из-за спины, а я смотрю на двоих, стоящих передо мной.
— Папку нам надо вернуть, — сообщает Грин. — Забрать у одного клоуна компромат на “Герметис”. Ты же не хочешь, бро, чтобы на нас федералы наехали? Вот и Адам не хочет, поэтому и послал нас.
— Троих? — уточняю я.
— Считать умеешь? Раз, два, три… — он загибает веснушчатые пальцы. — Троих, ага.
Грин пожимает плечами и проскальзывает мимо меня, бросив напоследок:
— Остальные все заняты, вот, в чем дело. Очень жаркие деньки сейчас, очень. Сара, крошка, не тормози, мы тачку подготовим - и сразу надо ехать, вечереет уже.
Сара наконец поднимает взгляд, мы смотрим друг на друга. Я говорю:
— Но я не занят.
— Ты только после больницы, — напоминает она.
— И что? Я здоров, ты это знаешь.
— Ты еще даже хромаешь.
— Чепуха, колено уже почти не болит, ребра зажили… все зажило. Я же хранитель. — Я качаю головой. — Мы совсем недавно говорили о том, что теперь станем доверять друг другу, иначе будет плохо. И что? Ты отправляешься куда-то с этими двумя, а я ничего не знаю.
Еще несколько дней назад Сара бы повысила голос, может, раскричалась бы или начала ругаться, а то и стукнула бы меня кулаком в грудь, как на Таймс-сквер. Так она раньше выражала и свое смущение, и гнев, и растерянность — всегда через агрессию. Но эта Сара будто на пару лет взрослее той Сары и на пару миллиграмм уравновешенней.