Сквозь время

Оборотни задумались и начали перешептываться, сбившись в кучку. Решрак не отходил от нас ни на шаг, готовый в любую секунду кинуться в бой.

Через пару минут от группы собравшихся отделился оборотень, разговаривающий с Решраком.

- Мы прриняли ррешение. Если люди дадут клятву, то мы остаемся. Кто ваш вожак?

- Мой отец, – вперед выступил Тим. – Его сейчас здесь нет, но он всецело поддерживает мои решения. Я клянусь, что ни один светлый маг не тронет оборотней из вашего отряда, если на него не будет совершено нападение. Как только кто-либо из ваших нападет ни на того, на кого надо – клятва аннулируется.

- Клятва прринята. Я, на прравах вожака отрряда, клянусь, что ни один из моих солдат не нападет на светлого мага, если того не потрребует самооборрона. Как только на нас нападет кто-либо из ваших – клятва аннулируется.

Шорар говорил четче и грамотнее, чем Решрак. Чувствовалось, что главный здесь он. Никто из оставшихся оборотней не смел с ним спорить и они безоговорочно подчинились.

- Это все оборотни, что проникли в Школу? – Тим пытался максимально прояснить обстановку.

- Нет. Часть из них вы уже убили, дрругая часть рработает с Магистрром добрровольно. И я попррошу не называть нас оборротнями. Это не совсем прравильно. Мы на половину люди, на половину зверри. Мы не можем прринимать вид кого-то одного, в отличие от истинных оборротней.

- Как вас тогда называть?

- По именам, – клыкасто ухмыльнулся Шорар. – Я Шорар. С Решраком вы уже знакомы. Это Кррам, Соррк, Моррорр, Гларрс, Фррим, Тррам, Дррогарр и Бррогарр. Они близнецы.

- У вас у всех имена с таким обилием буквы «эр»? – с детской непосредственностью осведомилась Саша.

- Только у самцов. У самок имена мягкие: Шата, Лесла, Ялана.

Я испугалась, что Сашино любопытство может обидеть оборотня, или кто он там, но он лишь посмотрел на нее как на неразумное дитя и спокойно ответил на вопрос. У меня отлегло от сердца. Может, нам в кои-то веки повезло, и мы нарвались на нормальных… хммм… особей? Точнее, это я нарвалась. Если бы я не решилась заговорить с Решраком, то, вполне вероятно, лежала бы в коридоре рядом с Егором. А Тим так бы и не узнал, что станет отцом.

При мысли о неразлучной троице на глаза навернулись слезы. Двое из них погибли, защищая меня, то есть по моей вине. Я никогда не смогу себе этого простить. Еще долго мне будут сниться Юла, закрывшая меня своим телом и Егор, с непоколебимой решимостью в глазах шагнувший навстречу когтям. Даже Ленку, которая предала и уговаривала предать, мне было очень жалко.

Жалость, сострадание, любовь. Вот что отличает нас от животных и делает людьми. Стоит только задушить в себе эти чувства, как ты тут же перестаешь быть человеком и превращаешься в безжалостное чудовище, наполненное гневом и питающееся страданием и болью других. Причем не важно, какая у тебя внешность. У оборотней, в которых только половина от людей, человеческого оказалось больше чем у тех, кто привел их сюда и заставил убивать. Подло, шантажом, угрозами. Они, так же как и мы, сражались за то, что им дорого: за свой дом, за свои семьи, за своих любимых. Только поклясться в верности они не могли. Клятвы должны даваться добровольно, а не под принуждением. Магистр рассчитывал только на грубую силу и шантаж жизнями близких, заставляя их проливать кровь людей. И он ошибся. Капитально просчитался. Силовые методы не ведут и никогда не вели к плодотворному сотрудничеству. В один момент те, на кого он надеялся, взбрыкнули и вышли из-под контроля. И уже не нам, а ему следует опасаться за целостность своей шкуры.

Будь на месте Решрака один из темных магов – людей, или же из тех представителей его народа, кто сотрудничает на добровольной основе, меня бы уже не было в живых. Он, не раздумывая ни секунды, подчинился бы приказу Магистра. А этот странный и загадочный полузверь, в котором человеческого оказалось больше, чем во многих людях вместе взятых, услышал меня и захотел помочь. Не зря говорят: «Самый страшный зверь – это человек. Только он убивает себе подобных».

- Куда теперь? – мы вопросительно уставились на Тима

- Нужно разыскать отца. Он телепортировался последним… Если успел…

- Успел, – успокоил его Леша. – Я чувствую, что он еще жив.

- Может, расскажешь, как это у тебя получается?

- Что получается?

- Чувствовать нас. Я еще понимаю связь с Сашей, вы как никак вместе… Но почему ты так остро чувствуешь меня и отца?

- Не знаю… Мне самому это кажется странным… Я даже Янку так не чувствовал, а как только она переметнулась, то вообще перестал ощущать. Не знаю, с чем это связано… А вот Вику примерно последние дней пять наоборот стал ощущать также сильно, как тебя и Виктора. Точнее, не ее саму, а какую-то часть. И эта часть дает полную картину о ней.

Мы с Сашей переглянулись, но решили, что откровений на сегодня и так предостаточно. Это нам такое обостренное чувство казалось логичным и само собой разумеющимся, а Леша даже не догадывался, чьим сыном является. Сколько же неожиданного ждет их с Тимом. Если учесть, что парни они вспыльчивые, то опасения Виктора и Герлиеры вполне понятны. Даже Тим, изначально показавшийся мне мямлей и рохлей отличается твердым характером и ослиной упертостью. Только поближе его узнав, я поняла, насколько он сильный и волевой человек и на что он способен.