Страница 78 из 109
Несмотря на пелену перед глазами и шум в ушах смятенный разум Евы ухитрялся фиксировать происходящее: двое мужчин тащили ее куда-то по коридору, обмениваясь ругательствами; первый костерил второго за излишнюю инициативность, второй пыхтел и невнятно оправдывался. Слов было не разобрать за гулким звоном, от мужчины несло потом и дешевым одеколоном, из-за чего к горлу девушки то и дело подкатывал горький ком.
Душу захлестывало волнами страха и ужаса. Разве это могло происходить с ней, здесь, в этом месте, которое казалось таким привычным и комфортным?
Но реальность было такова: она, абсолютна беспомощная, без возможности закричать или вырваться, находилась во власти двух мужчин, чьи намерения, судя по поведению, были далеки от благородных.
Плохо освещенное помещение, в которое ее притащили похитители, с трудом угадывалось сквозь мерцающие точки и плывущие круги перед глазами. Что за дрянь они заставили её вдохнуть? Слабое успокоение приносила мысль, что они все еще находятся в пределах клуба, а, значит, где-то рядом есть люди, которые рано или поздно заметят ее отсутствие и смогут поднять тревогу.
Но когда рядом возникли две молчаливые фигуры в накидках, живо всколыхнувшие в памяти персонал класса «С», призванный обслуживать шоу, тревога вспыхнула с новой силой. Девушки принялись сноровисто раздевать по-прежнему беспомощную Еву, даже не обратив внимания на сразу же покинувших помещение мужчин. Очевидно, их задачей было привести её сюда, причем, судя по методам, которые они использовали, сохранность объекта волновала их едва не в последнюю очередь. Значит, кто бы ни был заказчик этого похищения, вряд ли он руководствовался заботой о Еве.
Чужие руки равнодушно порхали по онемевшему телу, избавляя от последних деталей одежды. Ей хотелось кричать, но из горла вырывалось лишь шипение, словно до этого она долго кричала и сорвала голос. Конечности не желали слушаться, и все, что удавалось девушке, – это вяло шевелить руками. Но эти движения были слишком незначительны, чтобы суметь остановить разрастающееся безумие.
Когда её, словно безвольную куклу, перевернули на живот, уложив на что-то жесткое и прохладное, она с упавшим сердцем поняла, к чему все идет. Безмолвные соучастницы грядущего шоу согнули ей ноги в коленях, заставив приподнять зад. Нечто гладкое и плотное обвило запястья и лодыжки, негромким щелчком возвестив о невозможности изменить позу, даже когда способность управлять конечностями вернется к девушке.
Стоило ей обреченно подумать, что хуже ситуации и не придумаешь, как вдруг на глаза легла мягкая темная ткань, скрыв происходящее от глаз несчастной. Она открыла рот, в очередной тщетной попытке исторгнуть из легких крик, и равнодушные работницы клуба не преминули воспользоваться этой возможностью: язык ощутил гладкий скользкий шарик, заполонивший собой рот, и в следующий миг Ева осознала, на что это похоже. Все это: комната, её обнаженное тело, надежно зафиксированное в неудобной позе, повязка на глазах и даже кляп во рту! Разве могла она представить, несколькими днями ранее выбирая сценарий для будущего шоу, что сама окажется в роли обслуги?
Вот ведь мерзавец Хейс! И Мел тоже хороша! Ей-то уж наверняка было известно, кто истинный заказчик шоу!
Ева почувствовала, как волна гнева и ярости затуманивает сознание. Для чего Эвану понадобилось обставлять их субботнюю встречу так таинственно и пугающе, неужели нельзя было добиться её согласия менее жесткими методами?
Когда гнев поутих, девушка ощутила беспокойство. А если это все-таки не Хейс? Это было так не похоже на обычный стиль мужчины. Связывать – еще ладно, но вот пользоваться какими-то дополнительными средствами… Скорее – и она бы поежилась от этой мысли, если могла бы двигаться, – это было вполне в духе Фестера. Но ведь это не мог быть он?
Тревога разрослась, становясь почти невыносимой. Полностью дезориентированная и растерянная Ева ничего не видела и не могла спросить, единственным оставшимся свободным органом чувств был слух, но он ничем не мог помочь сейчас.
Девушки, закончив свою миссию, так же неслышно, как появились, покинули комнату, оставив связанную пленницу в одиночестве.
Очень скоро прохлада помещения мурашками пробежалась по обнаженной коже девушки. Ева невыносимо остро ощущала, как заледеневают босые ступни, как холод ползет по ногам, подбирается к животу.
А еще… Она слушала. Изо всех сил прислушивалась к окружающему миру в попытке уловить хоть какие-нибудь признаки жизни, но тщетно. Весь этаж словно вымер, и лишь откуда-то снизу доносились приглушенные звуки музыки.
Ожидание сводило с ума. Ей казалось, словно время замерло, весь прочий мир исчез, и лишь она одна застыла в растянувшемся на вечность мгновении. Порой чудились чужие голоса и шаги, присутствие людей рядом, но едва стоило поверить в это, как иллюзия рассыпалась глухой мертвенной тишиной, заставляя еще острее почувствовать собственную беспомощность и одиночество.
Поэтому чьи-то уверенные шаги, раздавшиеся где-то неподалеку, она поначалу списала на очередной обман слуха. Однако те не думали стихать, напротив, становясь все громче и громче, приближаясь.
Первое мгновение ее душу затопило облегчение: Хейс наконец-то явился! Она уже представляла, что скажет этому самоуверенному мудаку, когда будет освобождена.
Шаги зазвучали совсем рядом – и стихли. Лишь только негромкий звук чужого дыхания раздавался в тишине комнаты. Душу Евы на миг затопил стыд – боже, какое неприличное зрелище она представляла из себя сейчас!
Томительно текли мгновения, а незнакомец, если, конечно, это был мужчина, продолжал хранить молчание, увлеченный разглядыванием связанного обнаженного женского тела, распростертого перед ним.
Тут сердце девушки вновь кольнул прежний страх: а что, если это был не Хейс? Что, если сейчас её тело рассматривает кто-то совершенно посторонний?