Половинка

— А что, есть жалобщики? — поинтересовалась Матрёна, удивлённо приподнимая брови.

— Нет. — Наволод наклонил слегка голову набок и смотрел с прищуром.

— Тогда какое может быть дознание? — Матрёна быстро отвернулась, чтобы волхв не заметил её довольную улыбку. — Отобедаешь с нами?

— Нет, спасибо. — Наволод направился к выходу, взялся за ручку двери и многозначительно взглянул на женщин в комнате. — Пойду пройдусь в сад, взгляну на огород… этот.

Травницы в немом изумлении взирали на мужчину, который какое–то время смотрел на них с подозрением, словно чего–то ожидал. И как только дверь за волхвом закрылась, Матрёна громко скомандовала:

— Хавронья Петровна, а ну–ка покажись!

Заряна поняла, что лекарке было известно о ночном происшествии ещё тогда, когда она не позволила ей и рта открыть и начала говорить о матушке Природе.

— Ой, некогда мне, хозяюшка, — пискнуло откуда–то из–за угла печи. — Дом не убран, птица не кормлена, корова не доена.

Нужно было видеть лицо Матрены в этот момент. Заряна едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос. Лекарка недоумённо посмотрела на свою ученицу.

— Какая корова? — удивлённо округлив глаза, поинтересовалась Матрёна. — У нас ведь нет коровы!

— Мне вот тоже интересно, почему они чуть что, сразу о корове вспоминают? — стараясь не засмеяться, произнесла Заряна.

— Хавронья! Кому сказала, покажись! — Но ответом ей была тишина. Матрёна строго посмотрела на смущённую девушку. — Ну а ты, взрослая деваха, ты–то о чём думала, когда села выпивать с домовихами?

— Там была совсем маленькая бутылочка, — Заряна смущённо отвела глаза, — я думала, большого вреда не случится. — Виновато развела руками: — А оно вон как вышло.

— Чья идея была слабительного добрым молодцам подлить?

— Моя. Но я не молодцам хотела подлить, а девиц красных опоить. — Как же сейчас это глупо прозвучало, даже для неё самой.

Матрёна рухнула на стул и открыла рот.

— Мне очень стыдно. Прости, Матрёна!

— Вот интересно, чего ты таким способом хотела добиться? — Женщина выглядела обескураженной. — Ну да ладно. Главное — всё обошлось.

В дверь тихо постучали. Женщины, решив, что вернулся волхв, тревожно переглянулись. Но никто не спешил входить. Снова раздался стук.

— Да входи уже, — пригласила Матрёна. — Кто у нас там такой стеснительный?

— Мир дому вашему! — На пороге стоял светловолосый юноша. — Мне бы вот содранные костяшки подлечить, да синяк со скулы свести: пропустил удар в пылу драки.

— Заходи, мил человек. — Матрёна грохнула чугунком. — Мне сейчас некогда, тебя моя ученица полечит. — Заряна удивлённо повела бровью, наблюдая за юношей, который вдруг растерялся, встретившись с ней взглядом. — Проходи и присаживайся на лавке возле окна. — И тут же обратилась к ученице: — А я отойду ненадолго.

Заряна налила в посудину свежей воды, взяла нарезанные лоскуты чистой ткани, мазь на травах, подошла к юноше и присела рядом на лавке. Подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Молодец выпрямился, поправляя рубаху, залихватски поправил чёлку и улыбнулся во весь рот.

— Какая рука требует лечения? — спокойно спросила Заряна, не обращая внимания на странное поведение гостя. Юноша протянул руку, подвигаясь к травнице ближе.

Заряна промыла раны, обработала мазью и наложила повязку. Приподнялась и наклонилась над юношей, рассматривая посиневшую скулу. Принесла бодягу и намазала толстым слоем ушибленное место. Посмотрела в лицо юноши.

— Как масло впитается, отряхнёшь оставшиеся травинки с лица.

— А–а–а, — начал вдруг заикаться юноша, — у меня вот ещё… кажется, палец вывихнут, — подал другую руку.

— Нет, это просто ушиб. — Заряна подошла к полкам в дальнем углу, вытащила небольшой мешочек, раскрыла и понюхала. Удовлетворённо кивнула. — Вечером запарь пару жменей этого сбора, и когда остынет, подержи руку в отваре. Боль уйдёт, и наутро опухоль спадёт.

— И вот ещё шею потянул, — пожаловался юноша, принимая из рук травницы мешочек с травяным сбором.

Заряна наклонилась к юноше и нахмурилась, заметив, как он подался ей навстречу. Строго посмотрела ему в лицо.

— Некогда мне в эти игры с тобой играть. — Выпрямилась, отступая от него и сердито щурясь.

— Но у меня правда болит, — обиженно произнёс юноша.

— Я сделала всё, что могла. — Отвернулась и отошла к печи; в углу на небольшом столе лежали травы, которые требовалось связать в пучки и развесить под потолком. Не оглядываясь на гостя, тихо произнесла: — Можешь идти.

Юноша недовольно скривил губы и направился к выходу, открыл двери и ещё раз посмотрел на травницу:

— А если шибко разболится, можно я приду?

— Можно, но сейчас иди.

Юноша вышел и громко хлопнул дверью, а через мгновение в дом снова постучали. А ещё через какое–то время — снова... И ещё...

Когда Матрёна вернулась, во дворе было столпотворение.

— Так, а что здесь происходит? — Она шла к своему дому и осуждающе смотрела на собравшихся молодцев. — Неужели все настолько хворые?

Но никто не ответил ей, все терпеливо дожидались своей очереди попасть к травнице–красавице, которая и взор усладит, и мастерски ссадину вылечит, а если понадобится, то и синяк сведёт.

Матрёна вошла в дом и замерла на пороге. В светлице их было шестеро.