Северная королева

Сложностей с раздеванием не возникло – всего-то и нужно было, спустить бретели с плеч, а там платье само соскользнуло к ногам. Ганнвер смотрел на дверь за моей спиной и лишь сильнее сжимал зубы, а в его серых глазах все ярче разгорался красный огонек, показывающий, насколько кузен разозлен. Я обеспокоилась – если дать этому огоньку заполнить всю радужку, то Ган потеряет контроль над своей магией. Это чревато тем, что он превратится в чудовище, коих много за Разломом.

Это южане считают, что за огненной рекой Меб нежить существовала во все века, и только мы, северяне, ведаем, как обстоят дела на самом деле! Любой из жителей Ар-де-Мея может превратиться в чудовище, и это значит одно – каждый представитель нежити когда-то был человеком.

Отступила чуть в сторону, чтобы не мозолить глаза брату своей наготой и смело взглянула на Беккит и ее первого любовника.

Солнечные лучи услужливо осветили мое тело, показывая во всей красе синяки и царапины, оставленные на нем ночью эрт Глессом. Да! Я была сильной целительницей, могла изгнать любую тьму, окутавшую человеческое тело хворью, могла спасти от смерти, но только не себя! Саму себя я излечить не могла – такова была плата за дар, ниспосланный Некритой – Хранительницей всех, кто обладает магией.

- Так я и думала! – зловеще процедила королева.

Я безмолвно взирала на стену позади нее, ожидая неминуемого приговора.

- Куда ты спрятала тело? Или это была не ты, а твой сообщник? Скажи нам, кто он! – в речах Беккит сквозила неприкрытая угроза.

Глядя мимо нее, я равнодушно повела оголенными плечами.

- Молчишь? – угрожающих нот в ее голосе стало заметно больше. – Молчи! – а улыбка походила на оскал. – Ган! – последовал окрик, и я вздрогнула.

- Что? – заледеневшим голосом откликнулся брат.

- Целуй ее! – Беккитта опять приказывала, а ослушаться ее никак было нельзя, и мы оба с Ганнвером это знали.

Он снова встал передо мной, и мое беспокойство усилилось в разы – зрачок в серых очах напротив стал огненно-красным.

Глубоко вдохнув, я поймала растерянный взгляд кузена – своей единственной надежды на спасение, своей опоры в этом зыбком болоте. Потому что без его крепкой руки и ободряющего взгляда я бы уже сдалась.

- Ган, поторопись! – королева-змея ожиданий не любила.

- Прости, - шепнул мне Ганнвер, наклоняясь к моим губам и опуская руки на мою талию.

Пальцы его рук были ледяными, не смотря на то, что за окном светило весеннее солнце, и я боялась даже предположить, о чем сейчас думает кузен. Сама вспоминала мгновение, когда первый раз сошла на Золотой берег с корабля, забравшего меня из Ар-де-Мея. Напуганная, одинокая, несчастная, оторванная от дома, тощая девчонка с каштановыми косами двигалась в свите Кровавой королевы, пряча большие голубые глаза, и вздрагивала, когда из толпы доносились угрожающие выкрики:

- Дикарка!

- Северная хмарь!

- Зачем она здесь?

- Сжечь ведьму!

Беккит, ухмыляясь, время от времени выглядывала из паланкина и снисходительно смотрела на то, как я трушу рядом, опасаясь, что если отойду, то меня закидают камнями.  И вдруг среди этого кошмара в толпе мелькнул знакомый каштановый, отливающий на солнце рыжим, коротко стриженый затылок.  Моргая, чтобы прогнать ненужные слезы, ослепленная слишком ярким солнцем, я до рези в глазах вглядывалась в толпу. Сердце екнуло – Ган! Откуда? Он подмигнул и улыбнулся мне разбитыми губами. Тогда я еще не знала о том, что пережил брат, следуя за мной. Теперь представляла, потому что Ганнвер никогда не рассказывал мне об этом. Я могла только догадываться, что испытывал четырнадцатилетний парнишка, который сначала преследовал отряд, увозивший меня из разрушенного Хрустального города, а затем обманом проник на один из кораблей непобедимой армады под знаменами королевы-змеи. Спустя год Ган очутился в замке – сначала был слугой при кухне, а потом попал в королевскую спальню, в коей пребывал уже два года, нежно нашептывая ночами Беккитте то, что выгодно нам. Осторожно, по мелочам – так, чтобы Кровавая королева считала, будто это она сама принимает решения.

- Золотце! – Ганнвер оторвался от моих губ, огонь в его глазах почти угас. – Не мучай меня, а? Это же Ледышка! – сплюнул мне под ноги, продолжая играть свою роль. – Она и целоваться толком не умеет!

- Так давай научим! – рассмеялся Фрон, и зрачок в очах Гана разгорелся с новой силой.

Я снова поймала взгляд брата, мысленно умоляя взять себя в руки, молчаливо напоминая о том, что может случиться, если он сейчас не сумеет сдержать рвущийся наружу гнев.  Вампир, оборотень или кто похуже – вот в кого превратиться Ганнвер, и его убьют, потому что от брата останется лишь оболочка.

- Этой никакая наука не поможет! – презрительно высказался он, усмиряя свое бешенство, отворачиваясь от меня и садясь к столу.

Здесь кузен схватил кинжал, вонзил его в кусок едва прожаренного мяса и откусил.

- Куда ты спрятала тело? – Беккит смотрела только на меня.

Вдохновившись примером Ганнвера, я довольно-таки равнодушно ответила:

- Разрубила и скинула по частям в туалетное отверстие.

- Вот как? – королева-змея подозрительно прищурилась. – А скажи мне, где же ты ночью отыскала топор?

- Все знают, где садовники хранят свои инструменты! А меня гнала нужда, как вы понимаете! – ложь легко сорвалась с моего языка, заставляя Беккитту скрипнуть зубами от злости.

Ган продолжал увлеченно вкушать мясо, Фрон широко ухмылялся, Беккит яростно посматривала в мою сторону. Мои слова проверить было невозможно – все стоки ведут в одно место, так что не понять, откуда именно упал искомый предмет.