Страница 2 из 32
Несколько мгновений Селина ждала реакции на свой выпад. Но тетя молчала. Племянница стала собирать вещи, когда запищал телефон.
- Я знаю, что ты дома, - ворвался прямо в глубины уха басовитый мужской голос. – Я видел тебя из окна. Давай прогуляемся или, хочешь, ко мне поднимайся. Знаю, что твоя бабуля откинулась, так я тебя повеселю.
- А твоим высохшим мозгам невдомек, что я любила свою бабушку? - прокричала Селина.
- Ты че? Съехала? Развлекуху предлагаю, чтоб отвлеклась.
- Размозжить бы твою башку и посмотреть, есть ли там хоть что-нибудь. Вот когда ты сдохнешь, я и развлекусь.
Селина бросила трубку. Боль в висках не отступала. Поиски подходящего лекарства успехом не увенчались. Ее пока еще мучило чувство вины, она никогда не была столь агрессивна и зла. Даже гибель родителей и братика не сделала ее грубой и черствой к чужим страданиям. Девушка относилась с пониманием даже к тем, кто этого не заслуживал. А тут вдруг такие высказывания и пожелания, от которых мурашки по коже.
Скорее всего, это невроз, тоска по бабушке, просто неудовлетворенность жизнью – все сказывается на психике. И вот он – пресловутый человеческий фактор, по вине которого падают самолеты, тонут корабли и начинаются войны.
Философия помогла отвлечься. Но виски не успокаивались. Вспомнив слова соседки, девушка решила пойти в церковь, поставить свечку, помолиться, попросить терпения и прощения. Селина поняла, что до завтрашнего дня нет сил ждать и, оставив вещи несобранными, вышла из дома. Позвонила по мобильнику тому самому другу-психологу и предложила встретиться у церкви. Получив согласие, Селина ускорила шаг. В доме ей показалось, что височная боль утихла. На лице проступила улыбка от мысли, что решение пойти в церковь – самое что ни на есть правильное.
Друг уже стоял у самой церкви. Селина помахала ему рукой и ускорила шаг. В это самое мгновение у нее потемнело в глазах и в нескольких шагах от церкви Селина упала в обморок.
Девушка очнулась в небольшой больничной палате. Друг сидел рядом и держал ее за руку. До сознания Селины доходили слова о том, что врачи ничего, кроме переутомления, не определили и что сегодня же ей можно идти домой. «До-мой-мой-дом-до-мой» - било, словно молотком, по лбу. Дом – это тетя, которая будет назидательно пилить и убивать оптимизм в зародыше.
- Гоша, я не хочу домой, - вымолвила Селина, - повези меня куда угодно, только не домой к тетке.
Молодой человек, будучи осведомленным насчет взаимоотношений Селины с ближайшей и в общем-то единственной родственницей, с улыбкой предложил свою хибару на окраине города. Он очень надеялся, что согласие Селины связано не столько с отвращением к тетушке, сколько с неравнодушием к его персоне.
В машине они оба молчали. Боль в висках совершенно прекратилась, но было ощущение жара во всем теле.
Оказавшись в доме Гоши, Селина сразу же попросила термометр – 36,6. Странно. Тело как в топке. Наверно, это и вправду переутомление. Надо просто поспать.
Гоша пребывал в романтичном настрое и предвкушении более интимного общения. Раньше ведь было. И не плохо. Обоим нравилось. А тут такой шанс – слабая и беззащитная птичка снова готова поплакать в жилетку, расслабиться и насладиться приятнейшей сексотерапией.
Только вот Селина думала совсем о другом – о сне, крепком, полноценном, восьмичасовом, чтобы утром выглядеть бодрой и свежей. Как-никак через неделю сессию сдавать. Никто не станет слушать про усталость, связанную с утратой любимой бабушки.
Не успела Селина закрыть глаза, как верный до собачьего хвостопляса друг вдруг плотно прилепился сзади и нежно обхватил ладонью левую грудь. Второй рукой провел по верхней стороне округлого бедра и попытался занырнуть пальцами под ажурные трусики.
- С чего ты взял, что я хочу? – процедила Селина, не двигаясь.
- А ты захоти. Мы же уже это проходили. Давай подарим друг другу мгновения радости.
Движения его рук стали более энергичными. Селина вскочила с кровати и потянулась за своими брюками. Гоша встал между девушкой и ее вещами, сложенными на стуле.
- Слушай, если бы ты не хотела, ты бы не раздевалась почти догола. – Гоша попытался крепко обнять девушку, но она оттолкнула его.
- Мне было очень жарко. У меня все тело горит.
- Потому горит, что хочет страстной близости с мужским телом.
- Во время близости у вас, у мужиков, мозги – в одно перетекают.
- А ты знаешь, как это приятно, когда все вокруг перестает иметь значение – только желание проникнуть в теплое лоно…
- Не ты ли, случайно, пишешь любовные романы для моей тетки?
Селина понимала, что ей трудно противостоять напору сильного, не готового отступить мужчины. Это случилось. Селина молчала. Как резиновая баба. Эмоциям не было места. Она просто исполнила желание друга. В конце концов, он всегда безотлагательно готов прийти на выручку в любой момент, плюет на свои собственные проблемы и не упоминает о деньгах.
Утром, после пятичасового сна, Селина с трудом оделась, испытывая неимоверную тяжесть во всем теле, особенно в голове. Став перед зеркалом, она всмотрелась в амулет, переданный бабушкой перед смертью, и вознамерилась его снять. Она прикоснулась к иссиня-черному ромбику, «одетому» в золотую оправу в виде непонятного символа, и только принялась снимать, как из носа потекла кровь, да так сильно, что пришлось разбудить Гошу.
Молодой человек опекал гостью как мог, но Селина все же была удручена своим состоянием, ее все раздражало, угнетало и озлобляло. Уходя из дома Гоши, она произнесла с отвращением в голосе:
- Что бы ты там не думал, но сегодня ты меня изнасиловал. И я не забуду этого. Хоть ты и психолог; но ты ничем не лучше других. Если честно, я желаю тебе сдохнуть в момент оргазма, прямо на какой-нибудь бабе – об этом ведь мечтают мужики, не так ли?..