Dual

А дом-то дорогой. Под стать моей машине, так и чудится, как я выезжаю из подземного гаража, прямоугольный зев которого виднеется за балюстрадой крыльца. Неужели я жил в таком элитном здании? Или живу? Кажется, все же нет. Не в данное время.

Он пятиэтажный, светлый, окна большие. Рассчитан на несколько элитных апартаментов. Широкое каменное крыльцо, массивная дверь, и за этой дверью наверняка охранник, вежливый и вооруженный.

Остановив “шевроле” за углом, так, чтобы в боковое окно было видно крыльцо, я рассматриваю “Логово Двуликого”. Какое-то мучительное чувство он вызывает, целый букет сложных переживаний, которые я не могу толком осознать. Стоит подойти поближе, заглянуть внутрь, может, охранник меня узнает, а я узнаю холл — так и потянется цепочка воспоминаний.

Двери открываются, выходят две женщины, одна в возрасте, вторая помоложе. Спускаются с крыльца и, пройдя мимо припаркованного напротив темно-синего “форда”, сворачивают в мою сторону. Улица, где стоит дом, тихая, малолюдная. Когда женщины минуют “шевроле”, я вглядываюсь в их лица, пытаюсь узнать, но они мне незнакомы. “Джош снова вложил деньги в этот хедж-фонд, а ведь я говорила ему, что у них проблемы с КЦББ”, — доносится голос той, что старше. Да уж, в особняке явно обитают не безработные на пособии.

Когда женщины скрываются из виду, я наклоняясь к рулю, чтобы сбоку лучше видеть фасад. Поднимаю взгляд... И цепляюсь им за сводчатые окна пятого этажа. Вон то, крайнее слева — знакомое окно. Когда-то я выглядывал из него, отодвинув занавеску в микки-маусах и дональдах даках. Вытягивался на цыпочках, наваливался на подоконник грудью и смотрел на эту тихую улицу сверху.

Это окно моей детской комнаты. И затем в голову приходит имя: Джеймс.

Джеймс Брана.

Оно огненными буквами пылает в сознании, неприятно обжигает, слепит. Я прикрываю глаза, тру ладонью лоб. Джеймс Брана, мой отец. Он жил — живет! — здесь, в апартаментах на пятом этаже, вместе с матерью и со мной. Хотя я уже давно не обитаю тут, много лет, да и мама… Мама. От этого слова веет горечью, страхом, чувством потери.

Что с моими родителями? Отец жив, хотя мы не виделись много лет, лишь иногда — короткий разговор по телефону, но я знаю, что он жив. А мама умерла. Давно. Как? Что-то произошло тогда…

Яркое, острое воспоминание накрывает меня. Я там, внутри своей комнаты. Слышу внезапный топот ног, вскрик домработницы. Голос отца, звук удара, возглас матери, шаги. Я, двенадцатилетний, выглядываю из комнаты и вижу страшных людей. У них черные гладкие головы, как у монстров из фильмов ужасов, а в руках оружие. Пистолет-пулемет FN P90, я видел такой по телеку. Передо мной никакие не монстры, а люди в черных масках. Спецназ? Группа быстрого реагирования? ФБР? Но что им тут делать? Да и одеты они в джинсы и кожаные куртки. Наверняка, грабители. Плохие люди – уж точно. Пять «эфэнов» в руках пятерки плохих людей. Они еще не заметили меня, трое разошлись по нашей просторной гостиной: один стоит возле сжавшейся под стеной домработницы, один – посреди комнаты, между сидящей в кресле матерью и выглянувшим из своего кабинета отцом. Он в брюках и светлой сорочке с короткими рукавами, она в длинном халате. Тихо бубнит телевизор на стене. Вдруг сквозь голос диктора до меня доносится:

— Крис, беги. Беги.

Я даже не сразу понимаю, что это говорит отец. Он застыл в дверном проеме, не поворачивает головы и лишь слегка двигает уголком рта. Это чтобы люди в масках не услышали.

Но тот, что стоит посреди комнаты, все равно слышит и разворачивается ко мне. Кажется, это их главарь. Он близко: черное лицо, камуфляжный комбез, черная куртка, черные перчатки. Оружие в левой руке. Глаза в узких прорезях маски сверкают мрачным удовлетворением. Он шагает ко мне, и тогда отец выкрикивает:

— Беги, Крис!

Главарь совсем рядом, и я бью его кулаком в живот.

Я сильный. Для своего возраста – очень сильный, могу подраться с парой-тройкой мальчишек из старших классов и если и не победить, то уж точно выйти из драки с достоинством. А сейчас я еще и напуган, поэтому удар выходит на славу. Человека сгибает пополам. От кресла на него бросается мать, тоже кричит «Беги!», и ее возглас заставляет меня сорваться с места.

Комната взрывается движением. Домработница визжит, отец получает кулаком в лицо, мать сзади накидывается на сложившегося в три погибели главаря, хватает за маску на темени. Дальше я не вижу — отскакиваю назад в комнату, захлопываю дверь. На ней есть задвижка, и прежде, чем кто-то успевает вломиться, я запираюсь. В слепой панике мчусь к другой двери, ведущей в задний коридор, откуда есть второй выход. Апартаменты у нас большие апартаменты, здесь шесть спален, гостиная… В темном коридоре никого, а сзади слышится ругань, удары, и потом, когда я уже раскрываю входную дверь, выстрел.

Один короткий, резкий звук. Будто топор врезается в дерево: БУХ! Я ору от страха, несусь по пролетам, слышу сзади грохот распахнувшейся двери, топот ног. Меня преследуют. Выскакиваю на ночную улицу — и бегу, бегу, бегу!

Позже я попадаю в полицию, и когда спустя пару часов за мной приезжает Стив, личный шофер отца, выясняется, что мама мертва. Убита тем человеком с ледяными глазами в прорезях маски. Случайно, судя по всему — это я узнаю позже, от отца.

Мне так и не говорят, кто ворвался к нам тогда. По официальной версии, обычная банда, грабители, но я не верю. Что за ерунда! Я помню приказ отца, реакцию матери, и уверен, что люди в масках приходили за мной. Но почему, для чего? Обычный киднэппинг? Почему бы просто не перехватить меня у школы? Да и взгляд того мужчины… Так смотрят на что-то важное, будто я был призом в непонятной игре. Нет-нет, тут что-то темное, какая-то тайна, но отец не говорит ни слова.