Фроанхельская битва

Год 764 со дня основания Морнийской империи,

3 день суйриного онбира месяца Рагелии.

С уходом Тёмного тана исчезла и давящая тяжесть: сении отмерли, заговорили вполголоса, заскрипели стулья, зашуршала одежда — и даже Литана, до этого момента невидимая и неслышная, дала о себе знать неуместным вопросом.

— Дива Эвелина близка вам? Раз вы… ну… сначала заговорили о ней?

Талиан впервые не знал, что ответить. Ему хотелось сказать какую-нибудь гадость, например, что Эвелина — его невеста, что он влюблён в неё без памяти, что это взаимно, и одновременно с этим рука сама потянулась к любимому лицу. Невыносимо хотелось коснуться, привлечь Литану к себе, распустить уродливый пучок и зарыться носом в её волосы.

Один её вид, её присутствие здесь, причиняли боль, но Талиан слишком любил её, чтобы врать в отместку за уход.

— Мне не везёт с женщинами. Все, кого любил, выбирали не меня. Элиза — лучшего друга, Эвелина — своё прошлое, а последняя… — Талиан заставил себя опустить руку, замершую возле лица Литаны, но так его и не коснувшуюся, и крепко сжал пальцы. — Впрочем, неважно. Женщину я себе ещё найду. Не одну, так другую. А сестра у меня одна, и другой уже точно не будет.

— Во загнул! — Демион опустил руку ему на плечи и притянул к себе, зажимая голову в сгибе локтя, ещё и волосы, гад, взъерошил. — И вообще! Ты забыл? Жаловаться на женскую нелюбовь — моя привилегия.

— Пусти!

— А вот шиш! Не фига было пинаться!

После непродолжительной, но яростной борьбы Талиан отпихнул Демиона от себя. Будешь тут императором, как же, когда тебя вот так вот при всех тискают в объятиях, не считаясь ни с титулом, ни с этикетом.

— Эй! Ты чего прицепился?!

— Да так, — Демион обнажил зубы в искромётной улыбке, — хотел убедиться, что не зря на тебя поставил. Кто ж хочет ремень-то грызть? — но затем резко посерьёзнел. — Ты правда не участвовал в битве?

Талиан вздохнул. Признаваться, что его обманом запихнули в сундук, не хотелось, но отпираться было бессмысленно.

— Да, — произнёс он, виновато опуская глаза. — Не смог.

— Ну… — Демион хлопнул его по спине. — Считай, ничего особенного не пропустил. Гердеинцы щемили нас по всему фронту, центр чуть не продавили. Пришёл приказ Агрифской армии развернуться и ударить противника с фланга. Это немного ослабило напор, но долгое время ничего не было ясно. То ли мы их, то ли они нас. Рубились так несколько часов. Уже Первая Джотисская армия заволновалась. Солдаты рвались в бой, но их берегли для решающего удара. И так вот оно всё тянулось и тянулось, пока с противоположного берега не поднялись в небо столбы чёрного дыма — это Кюльхеймская армия, спрятавшаяся в лесу, ударила гердеинцам в тыл. — Демион бросил на Литану уважительный взгляд и снова повернулся к нему. — Три неполные сении, а такого наделали шороху. Гердеинцы заволновались, дрогнули, тут уже и Первая Джотисская армия ринулась в бой! В общем, гнали их до самой реки, а там перерезали всех подчистую!

— Тан Тувалор тобой бы гордился, — произнёс Талиан с улыбкой. — Твой первый бой увенчался достойной, пусть и тяжёлой победой.

Демион довольно хмыкнул.

— Мне достаточно и того, что мной гордишься ты, — и тут, словно смутившись сказанного, затараторил: — Ну всё, я пошёл. Раненые ждут. Но ты помнишь, да? До заката Анлетти нужно добить!

— Пожалуй, я тоже пойду, — Литана сдержанно поклонилась и покинула вслед за Демионом палатку.

— Защищая вашего двойника в битве, я едва не лишился жизни, — проходя мимо, произнёс сений Севур.

— Кто бы из вас ни победил, для нас всё закончится одинаково: опять очнусь где-нибудь в лесу с топором в руках — и долго буду соображать, какой нынче день и как я тут оказался, — добавил от себя сений Келсин, поклонился на ходу, и поспешил за сением Севуром.

— Аргументы нужно было готовить заранее. Одного желания спасти сестру слишком мало, — это уже добавил сений Потитур, хотя и улыбнулся на прощание.

Сений Брыгень остановился перед Талианом, почесал затылок, вздохнул и ушёл, так ничего и не сказав, хотя на лице у старого вояки было написано недоумение и досада.

Наконец в палатке остался он один. Руки упёрлись в столешницу, мир перед глазами расплылся, и никто больше не отвлекал от мыслей, в которые мерзким червём просочилось разочарование. Талиан так старался, победил в самом себе страх перед таном Анлетти, а толку?

Если его усилий оказалось недостаточно…

— Тан Анлетти первым покинул поле боя, считайте — спасся бегством. Так что формально вы победили.

Талиан вздрогнул, услышав знакомый голос — голос мертвеца, да так и застыл, словно примёрз к полу, растерянный и ошеломлённый, не в силах оторвать взгляд от стола.

— И о женщинах можете больше не беспокоиться. Проклятье пало. Их любовь уже не будет принадлежать только мне… Так-то я и не думал об этом никогда, до недавнего времени… — Мертвец шумно выдохнул, и в этом выдохе Талиану почудилась горькая усмешка. — На самом деле, вру, думал. Только почему-то считал, что это вы меня обкрадываете, а не я вас, мой император.